Ва-банк. Анри Шарьер
по случаю праздника. Губы у нее ярко-алые, а глаза умело подведены карандашом, отчего кажутся еще огромнее.
– Это Эсмеральда,[6] – представила она самую младшую из сестер, – имя как раз подходит к ее зеленым глазам. Это Кончита, а это Росита, что значит роза. Цвет лица у нее светлее, чем у нас, она очень застенчивая и часто краснеет без всякого повода. Вот вы и познакомились с нашей семьей. Отца зовут Хосе. Нас пятеро, но все мы единое целое, потому что наши сердца всегда бьются в одном ритме. А как вас зовут?
– Энрике (так по-испански звучит Анри).
– Вы долго были в тюрьме?
– Тринадцать лет.
– Бедняга, как вы, должно быть, страдали!
– Да, пришлось.
– Папа, чем бы Энрике мог здесь заняться?
– Не знаю. У вас есть специальность?
– Нет.
– Тогда лучше идти на золотые прииски. Там вам дадут работу.
– А чем занимаетесь вы, Хосе?
– Я? Ничем. Я не работаю – очень мало платят.
Вот это номер! Они бедны, это так, но чисто одеты. Однако не могу же я спросить его, на что он живет, если не работает. Ворует?.. Посмотрим.
– Сегодня ночью вы будете спать здесь, Энрике, – распорядилась Мария. – Вот комната, где спал брат моего отца, но он уехал, и вы можете занять его место. А за больным мы присмотрим, пока вы будете на работе. И не надо нас благодарить – пока не за что: ведь комната все равно пустует.
Я не знал, что сказать. Позволил им взять свой узелок. Мария встала и направилась к двери, сестры последовали за ней. Мария слукавила: комнатой пользовались – из нее стали выносить женские вещи. Я сделал вид, что ничего не замечаю. Кровати в комнате не было. Как водится в тропиках, ее заменяли два прекрасных шерстяных гамака, а это еще лучше. Большое окно без стекол, только со ставнями, выходило в сад, полный банановых деревьев.
Устраиваясь поудобнее в гамаке, я едва соображал, что происходит. Первый день свободы! Как все просто! Проще не придумаешь! В нашем распоряжении была комната, за Пиколино ухаживали четыре молоденькие очаровательные девушки. Но почему я позволял обращаться с собой как с ребенком? Почему? Да, я находился на краю света, но главная причина заключалась в том, что я слишком долго скитался по тюрьмам и привык только повиноваться. Но сейчас-то, на свободе, пора бы и самому принимать решения, а я все еще позволяю собой распоряжаться. Точь-в-точь как птица в клетке: дверца открыта, а летать не умею. Надо учиться снова.
Я заснул, стараясь не думать о прошлом, как советовал мне тот старик из Эль-Дорадо. Мелькнула только одна мысль: гостеприимство этих людей одновременно и восхищает и озадачивает.
Я только что позавтракал. Съел два вареных яйца, два жареных банана с маргарином и хлеб. Мария в комнате умывала Пиколино. Неожиданно в дверях возник человек с мачете на поясе.
– Gentes de paz![7] – поприветствовал он нас, давая понять, что он друг.
– Чего тебе? – спросил Хосе, завтракавший со мной.
– Начальник
Esmeralda
Мир людям!