Конституционно-правовое регулирование отношений между Российской Федерации и ее субъектами. Сергей Чернов
xlink:href="#n_182" type="note">[182] от 19 июня 1996 г. перечисляет, например, коренные малочисленные народы Севера (всего по переписи населения 1989 г. их было 26).
Протекционизм относительно коренных народов, как правило, – типичная политика современных демократических государств. Данная позиция интересна для нашего исследования, так как она может быть соотнесена с положением вепсов на территории Республики Карелия.
Возвращаясь к определению суверенитета, можно сослаться на определения, которые приводили виднейшие ученые-юристы России в начале 90‑х гг. Так, академик В. Н. Кудрявцев в статье «Декларации о суверенитете и Союзный договор», опубликованной в «Правде» 1 августа 1990 г., осудив некорректное и чрезмерно широкое употребление термина «суверенитет», подчеркнул необходимость соблюдения «юридической симметрии». Кроме того, он отметил: «…суверенность гражданина… это краеугольный камень республиканской и союзной государственности»[183].
Несколько раньше С. С. Алексеев указал на существование в печати многочисленных и нередко противоречивых суждений, авторы которых не определяют, в каком значении они употребляют суверенитет, не принимая в расчет, что речь идет о теоретически весьма сложном и многозначном научном понятии. Эмоциональные броские формулы и штампы, прямо заявляет С. С. Алексеев, «подменяют квалифицированный разбор существа дела, опирающийся на законы науки»[184].
Анализ суверенитета как понятия и принципа, подчеркивает он, должен подкрепляться адекватными государственно-правовыми характеристиками. Нарушение и несоблюдение этого требования приводят, например, к рассуждениям, в которых «получается, что «абсолютность национального суверенитета» вдруг стала «абсолютностью суверенитета государственного». Такое далекое от науки отношение к суверенитету, по его мнению, объективно способствовало тому, что возникло «всеобщее и нарастающее разрушение государственности»[185].
Главный отличительный признак федеративного устройства заключается в двухуровневой организации функционирования государственной власти. Однако сколь отличающимися ни были политико-правовые формы отражения этого признака через наименование и объем конституционно закрепленной компетенции каждого члена федерации, решающим критерием и основным вопросом выступает установление статуса последнего с точки зрения возможности его квалификации именно как суверенного государства.
Федерализм многих современных государств, особенно латиноамериканских, как подчеркивал Ж.-Ф. Обер, является «чисто формальным»[186], но для федераций, исторически сложившихся в результате реального объединения, их составные части имеют практически весь набор государственной атрибутики, в том числе и три решающие и обязательные
Там же.
См.: