Юбилей смерти. Яна Розова

      Черно-белая кошка, вульгарно развалившаяся в траве.

      Мы с Машкой стыдим ее: какая нахалка! Подходим, укладываем в пристойную позу, гладим. Нам удивительно хорошо и спокойно, а моя мама ждет нас дома с блинами. Самое лучшее воспоминание детства.

      Машке трудно со мной – я настырная, как говорит моя мама. Я лезу бороться за правду. Мой мир поделен на черное и белое, я пытаюсь не пустить черноту на свою белую половину. Мирю поссорившихся, ищу чужую потерянную сменку, делюсь булочкой с девочкой из многодетной семьи. Надо, чтобы все было справедливо! В итоге помиренные подруги объединяются против меня. Разыскивая сменку, я опаздываю на урок, и я наказана. Половинку булочки, отданную девочке из многодетной семьи, отбирает девочкин старший брат, а меня больно дергает за косу. Одни только неприятности!

      Машка, наоборот, послушная. Ведет себя хорошо и пытается останавливать мои глупые попытки осчастливить всех вокруг.

      С годами я не меняюсь, а только расширяю список вещей, против которых надо бороться. Учительская несправедливость, защита умственно отсталой девочки, школьная дедовщина, троллейбусные бабки, ненавидящие все молодое и веселое в мире, злые мальчишки постарше, томные дяденьки в транспорте, старающиеся тесненько прижаться к юному телу, плюс многое другое – по мелочи. Я борюсь, получая по башке, а вместе со мной достается и Машке. Нам частенько обещают секир-башка, и пару раз мы огребаем обещанное: однажды Машке выбивают зуб, ее увозит «Скорая». На следующий день прошу Машку не участвовать в моих сражениях. Она называет меня дурой. Я дуюсь, но глубоко в душе понимаю ее: как она, моя подруга, может не участвовать?..

      Мама здорово страдает, не понимая, что мне надо: «Ты же девочка!» – «Девочка – это аморфное послушное чмо?» – «Нет, девочка – это образец воспитания» – «Или конформизма!». Я блистаю новым словом. Мама отворачивается.

      Мы с мамой часто ссоримся, а после – так же часто обнимаемся. Мама признается, что просто боится за меня. Нельзя быть такой правдолюбкой. Я соглашаюсь, что можно сдохнуть, борясь со злом в мире – оно везде. Океаны зла! На следующий день стараюсь держаться в стороне от береговой зоны. Пусть себе плещутся волны несправедливости, а я маме обещала провести день, не нажив проблем.

      И словно на зло – мою подопечную недоразвитую девочку дразнят девки из десятого класса, вредные гормональные кобылы. Я не удерживаюсь и вступаюсь. Здоровенная деваха, метр семьдесят, сто кг жира и мяса, хватает меня за волосы и выбрасывает в окно первого этажа. Что ей мои сорок пять чистейшей глупости и костей? Мне крупно везет: приземляюсь на кустарник. Оцарапанная и ошалевшая в полете, встаю на ноги.

      Сижу в школьном медицинском кабинете, медсестра мажет мои раны йодом. Завуч по воспитательной работе сплетничает с ней. Так я узнаю, что садистке-десятикласснице не избежать показательных неприятностей, хоть папа