Жизнь в дороге. Григорий Кубатьян
таял очень быстро. Гигантские куски льда, замотанные в тряпку и перехваченные ремнями, привозил старенький морщинистый таец на мотороллере. Поразительно, как это тщедушное транспортное средство не переворачивалось под тяжестью полутораметровой ледяной башни.
Помимо мелких поручений, мне поручили очень ответственное дело – приносить клиентам счет. Иностранцу тайцы давали хорошие чаевые, стараясь выглядеть богаче, чем были на самом деле. Все деньги, в том числе «лишние», я сдавал начальнице. Потом чаевые делили между всеми работниками.
Поздно вечером мы с Сутином и еще одним пареньком-официантом по прозвищу Бой отправились праздновать Новый Год. До ресторана Сутин работал в одном из центральных баров города «Мистер Тонг». В этом баре собиралась местная элита и иностранцы. В тот вечер ожидался наплыв народа, так что Сутин собирался помочь хозяину, а нас взял за компанию, обещая кормить и поить бесплатно.
Праздник уже был в самом разгаре. Веселье, не умещаясь внутри заведения, выплескивалось на улицу вместе с официантами и публикой. Ревела музыка, взрывались петарды. Мы с Боем сели за крайний столик. Бой не говорил по-английски, но мы легко понимали друг друга. Сутин пропал на кухне и через мгновение появился, неся тарелки с едой и пиво. Когда публики так много, и алкоголь течет рекой, кто будет считать несколько лишних тарелок и бутылок? Гора опустевшей посуды на нашем столе росла, а Сутин приносил еще и еще. «Как это называется?» – спросил он, протягивая связку вяленых осьминогов. «Это октопус, осьминог», – сказал я. Сутин вновь пропал и появился с бутылкой вина: «Франция!». Я с сомнением посмотрел на этикетку и кивнул Бою: «Не Франция. Китай». Через некоторое время Сутин торжественно протянул нам еще одну бутылку: «Италия!» «Не Италия. Китай», – повторил мои слова Бой, вгрызаясь в очередного октопуса.
Нашими соседями были занятные личности – длинноволосый, похожий на хиппи, таец, американец в форме военного летчика, толстый пожилой немец с высокой тайкой средних лет. Наверное, это его жена, подумал я, любовница была бы молодой. Пьяные тайцы, обнявшись, пели национальные песни, пытаясь перекричать гремящую американскую музыку.
Видимо решив, что достаточно напоил и накормил нас, Сутин возник снова, ведя за руку девушку. «Это моя сестра!» – сказал он и скрылся. С «сестрой», не владеющей иностранными языками, возникли трудности в общении, и она, разочарованная, куда-то пропала. Но неугомонный Сутин привел еще несколько «сестер», не позволяя нам скучать.
А в баре тем временем праздник приближался к своему апофеозу. На барную стойку залез хозяин заведения. Смастерив из салфетки подобие трусиков и засунув туда денежную купюру, он принялся изображать стриптиз.