Цифрономикон (сборник). Андрей Дашков
ждать? Покушения? Подставы? Пули из чердачного окна, пакетика с наркотой в кармане, молнии с неба? Да кому я нужен? Подумаешь, соскочил с программы! Нелояльный клиент, несостоявшийся юзер – смехотворная причина для преследования. Я вышел из игры, я не суюсь в ваш метафизический бизнес, слышите?! «Угомонись!» – совет простой и ясный. Я следую ему на все сто!
– У тебя виски седые, – как-то заметила Гуля.
После возвращения из Чимкента она ни разу не напомнила про мой истеричный ночной звонок, не поинтересовалась, что происходит у меня на работе. Может быть, по-своему забилась в раковину. Может быть, не хотела слушать новое вранье. Меня вполне устраивали оба варианта.
В знаменательный день подписания контракта с «Хай Мун Инкорпорейтед» всем в офисе не сиделось на месте. Слухи о сделке века расползлись по отделам и без моего участия. Коммерсанты-закупщики бродили с мечтательными лицами, предвкушая премии и бонусы. Тэтчеровна решила совместить визирование контрактов с пресс-конференцией, на которую планировалось зазвать весь цвет журналистского мира. Пиарщики метались повсюду как тараканы на свету – настал их судный час.
Меня на мероприятие не приглашали, и я был этому искренне рад. Убедившись в отсутствии срочных дел, я предупредил Эльдара, что ухожу.
По холлу первого этажа рыскали незнакомые люди с бэйджиками «Пресса». В конференц-зал никого не пропускали суровые подчиненные Шефа. В коридорах вдоль стен выстроились треноги штативов.
Петрович со взъерошенными усами и вылезающими из орбит глазами грудью закрывал турникет от хищного журналистского выводка. Широкоскулая девица в шубе ловко тыкала охранника в лицо мятой бумажкой с расплывшимися синими печатями. Выставив вперед плечо, я из-за спины Петровича нырнул в журналистское море и поплыл к выходу.
Снаружи неподалеку от главного входа раскорячились круглобокие автобусы телевизионщиков с блюдцами антенн на крышах. Большой день для «Алги» и мира. Завтра будет другой день, и всё уже будет по-другому. Мы ничего не сделали, Чип.
Потом я ехал в троллейбусе, держась рукой за поручень над головой. Потом я шел к дому. Потом я открывал дверь подъезда, тыкая пальцем в холодные металлические кнопки. Потом я поднимался к двери квартиры и истратил пять шагов на девять ступеней. Первый шаг на лестницу – всегда левой ногой. Моя рутина – всегда со мной. Какая ни есть – вся моя. Я не хочу отдавать ее кому-то или чему-то. Вот так.
Гульнара стояла на коврике в дверном проеме, не обойдешь. Последнее время она не выходила меня встречать, и я успел придумать четыре причины изменения в ее поведении – одну фантастическую, две прозаические и одну дурацкую. Промахнулся со всеми четырьмя.
– Ты имеешь к этому отношение? – спросила она.
Глаза круглые, распахнутые, перепуганные.
– Привет, –