Дело маленьких дьяволов. Павел Марушкин
должное собственному, ускользнувшему от меня юмору.
– Что за плавучка? – крикнул я, но он лишь махнул рукой – мол, что толку объяснять, сам увидишь…
Так и получилось. День уже клонился к вечеру, когда за очередным поворотом нам открылась необычная картина. Больше всего это напоминало придорожную таверну: приземистое строение с кривовато намалеванной вывеской. Вот только стоял дом не на берегу, а посередине реки – на здоровенных поплавках, вроде тех, что используют военные для понтонных переправ. Около десятка разнокалиберных лодок покачивались на мелкой волне возле дощатого настила, окружавшего дом по периметру; из-за угла выглядывала корма небольшого пиасса.
Остроумно. Никакого тебе земельного налога, и каждый день полно клиентов – здесь постоянно курсируют караваны судов, а кому захочется терпеть до столицы, если промочить глотку можно прямо сейчас? Злачное местечко… Эту мысль стоило додумать до конца, но в тот момент меня куда больше беспокоили другие вещи. Да и был ли выбор?
Доктор и впрямь нашёлся. Местное светило медицины с трудом держалось на ногах; а уж разило от него, как от пивной бочки – но это было лучшее, что могла нам предложить таверна.
– Не знаю, что и сказать, сынок, – рассеянно ответил он на мой вопрос. – Горячка… Говоришь, сам себя ранил?
– Да, стрелой. Хотел поохотиться на мелководье, стал заряжать – и вот… – просвещать доктора относительно истинной причины увечья я, конечно, не стал.
– Потерять глаз – дело скверное, – тут он рыгнул, деликатно прикрыв рот перепончатой ладошкой.
– Может, и сепсис… У меня есть кой-какие антибиотики, вколю ему… И ещё морфий. Но сам понимаешь, сынок: лекарства нынче недёшевы.
– Да, конечно. Олури, заплати ему…
Где семейство Ориджаба хранит свои (и мои) сбережения, я, конечно, не знал. Олури вышла – и спустя минуту вернулась. Едва глянув на её лицо, я понял: что-то случилось.
– Вот. Этого хватит? – глаза девушки метали молнии, но говорила она подчеркнуто ровным тоном.
– Вполне. Ну что ж, надо промыть рану. Нужна горячая вода – и побольше чистых тряпок для перевязки…
– В чём проблема? – поинтересовался я, едва мы покинули кубрик.
– Этот придурок Роф… Взял у Татти деньги и отправился в бар, скотина!
Я чертыхнулся.
– Послушай, его нельзя оставлять одного. Дай мне несколько монет, пойду присмотрю за ним.
– Он тебя и слушать не станет!
– В крайнем случае, напою его и притащу обратно.
– Ладно… Постарайся только обойтись без драки, – она сердито фыркнула.
Народу в таверне было даже больше, чем я ожидал. Я сразу приметил парочку компаний, от которых стоило держаться подальше: самую шумную, сдвинувшую пару столов в центре помещения – и нескольких хорошо одетых мускулистых ребят, что-то тихо обсуждавших в самом дальнем и тёмном углу. Роффл взгромоздился на табурет у стойки; перед ним стояла оловянная кружка и кувшин тростникового эля. Да