Дело маленьких дьяволов. Павел Марушкин
не было никаких вестей, а это совсем не похоже на бравого майора Тыгуа. Скорее всего, предыдущие пять моих писем попросту не добрались до адресата; а значит, дела ещё хуже, чем я предполагал вначале. Это послание, чтоб ты знал – шестое по счёту, и на этот раз я не рискну доверить его королевской почте, не столь уж и надёжной, как мне теперь кажется. Его доставит один ловкий малый: беглый катрожанин, убийца и контрабандист – тварь насквозь преступная и корыстная, но именно по этой причине самый надёжный из почтальонов. Ирония судьбы!
С ним же ты можешь передать ответ; хотя, не скрою, я спал бы куда спокойнее, зная, что ты прибудешь ко мне собственной персоной. Но в любом случае жду от тебя хоть каких-нибудь вестей, ибо ничто не угнетает более, чем писать в неизвестность. К слову – если соберёшься ответить, будь добр, запакуй письмо получше – иначе, боюсь, я получу лишь размокший до неузнаваемости комок бумажной массы. Этот малый, подозреваю, не будет беречь его от воды; парня куда больше беспокоит сохранность собственной шкуры, а рискует он постоянно.
Итак, пора, наконец, перейти к сути дела – и поверь, для меня это совсем непросто. Основная причина, по которой я решил адресовать своё послание именно тебе – даже если ты не поверишь в рассказанную мной историю (а принять такое всерьёз почти невозможно, в чём и заключается часть проблемы!), то, по крайней мере, не будешь смеяться над выжившим из ума стариком Звездуа. Ты можешь просто отмахнуться и забыть – что ж, если так, значит, я заслужил именно это. Мне остаётся лишь надеяться на лучшее.
Стиль этого Звездуа мог вывести из себя любого. Вместо того чтобы кратко и точно описать суть своих затруднений, старец растекался мыслью по древу – надо сказать, в полном соответствии с классическими традициями фрогского эпистолярного жанра; но чёрт меня побери! Уж если дела твои столь плохи, что просишь о помощи бывшего сослуживца, которого не видел бог знает сколько времени, можно и пренебречь некоторыми условностями!
То, что писавший давным-давно не пересекался с Тыгуа, было очевидно: он называл его майором, хотя учитель вышел в отставку в звании подполковника. Интересная деталь… Похоже, ему больше не к кому было обратиться. И ещё: последние две фразы были, по сути, отчаянной, хотя и несколько завуалированной, психологической уловкой. Старик, изображая смирение, пытался сыграть на благородных чувствах Тыгуа. Не слишком-то честный приёмчик! Должно быть, он и впрямь находился в отчаянном положении… Или это просто свойство натуры? Посмотрим… Я принялся читать дальше.
…Всё началось в конце зимы; и началось с того, что я обнаружил в замке чужака.
Здесь я должен вкратце пояснить, что представляет собой наше родовое поместье. Как ты знаешь, я потомственный военный. Мои предки были в числе тех, чьими стараниями укрепилась нынешняя королевская династия, а границы Пацифиды отодвинулись далеко на юг. Мы с трудом приводили к покорности воинственные племена, населявшие здешние леса. Крупные сражения были редкостью,