Коррупция как механизм социальной деградации. Ю. В. Голик
органа, в функции которого была бы вменена на законных основаниях подобная деятельность, в современности не существует, как нет единого не только правового, но и социального пространства, укрепленного организационным строением и действующими институтами официально признанной власти в границах единого же правового поля. Принятие же волевых субъективных решений на уровне лидеров нескольких, а тем более одной, из ведущих держав само с точки зрения уже существующих норм международного договорного права сомнительно. Яркий пример – существующее данное еще Лигой Наций определение агрессии, Постановление легитимного Нюрнбергского трибунала в части определения преступного характера государственных актов агрессии и геноцида и нормы Хельсинкского Итогового документа о принципах мирного сосуществования. В поле их правопонимания вся деятельность США, Англии и отдельных европейский государств в отношении Югославии, Афганистана и Ирака сама полностью подпадает под квалификацию в качестве безусловно преступной.
Таким образом, если глобализация проводит границу между прошлым и будущим и реактивное поведение возможно по всему фронту трансформационных изменений, то преступность выступает демаркационной линией качественной определенности современной демократии.[81] Поэтому, с нашей точки зрения, прав М. Гернет[82] (а не представители критической криминологии[83]), утверждая, что весь социально-экономический строй может быть прямой причиной преступления, например, рабовладение с позиций настоящего времени или диктатура нацистов в Германии XX в., или, в строгом определении, он способен нести в себе потенциал криминогенных детерминант.
Особенно рельефно данное положение применимо к тем процессам, которые связаны с капитализмом и его наследниками: постиндустриализмом и организованной преступностью. Последняя как социальный феномен уже в границах строгих правовых определений генетически детерминирована процессом капитализации.
Капитал как социальное явление выступает продуктом исторического развития системы общественного разделения труда, в качестве категории он является конечным продуктом отчуждения как формы производственных отношений, возможных в параметрах социума. Он не формируется под влиянием имеющегося в наличии социального устройства, а является его формообразующей детерминантой. Капитал строит самого себя в качестве самовозрастающей стоимости, используя социальное пространство как свой «строительный материал». Если же социального пространства в виде ресурсов, включая человеческий труд, в социальных границах, например, отдельно взятого национального государства не хватает, капитал законно или нелегально, но закономерно выходит за эти границы.
Можно сказать, что именно право позволило капиталу стать социально значимым явлением, но с той же уверенностью представляется
Речь идет о демократии как доминирующем политическом режиме, ибо, скажем, тирания и тоталитаризм порочны по определению, а большинство государств находятся в состоянии перехода к демократии, хотя ко всему многообразию государственных устройств и политических режимов данное определение применимо практически без ограничений.
Административный вестник, 1926, № 1, с. 30.