Вампирея капитана Блада. Андрей Белянин
на защиту правого дела. И все, кто не козёл, просто обязаны последовать его примеру! Почему? А потому что!
Сам же Питер Блад родился на свет в семье тихого, пьющего ирландского врача и пылкой, неуправляемой уроженки Сомерсетширского графства. От матери он унаследовал бурую храбрость, доводящую до безумия, а от отца – нежную любовь к знаниям, получив уже в двадцать три года степень бакалавра медицины. Не слабо так, а?
Внешность нашего медика была та ещё: высокий, худощавый брюнет, смуглый, как молдавский цыган. Но из-под чёрных бровей смотрели невероятно синие пронизывающие глаза, а черты лица были почти греческими. Блад привычно одевался во всё чёрное, как и подобало профессиональному врачу. Его кам-зол тонкого камлота[4] был обшит серебряным позументом, а манжеты рубашки и жабо украшали дорогущие брабантские кружева. У каждого свои причуды…
К сожалению, родители его прожили недолго, и молодой медик с горя (?) отправился посмотреть мир. Любовь к морю толкнула его на службу в голландский флот. Печально знаменитый адмирал де Ритер даже произвёл его в офицеры за участие в великой морской битве с вампиро-испанским флотом на Средиземном море.
Сам Блад прекрасно отдавал себе отчёт, что благосклонностью адмирала он обязан лишь тому, что в его каюте всегда имелся запас чистого медицинского спирта, но чего уж ворошить прошлое. Тем более кто сейчас вообще помнит несчастного де Ритера: парой месяцев позже вампиры загрызли его прямо на капитанском мостике…
Потом два года Питер отсидел на зоне, в грязной испанской тюрьме, а откинувшись с кичи, уже в составе французской армии в хвост и гриву бил испанцев, оккупировавших Голландию. А почему нет?! Ведь общеизвестно, что именно жадность конквистадоров Кортеса разбудила то страшное Зло, что дремало в затерянных городах Анд, а изголодавшиеся вампиры вновь обнажили клыки…
Но в возрасте тридцати двух лет Питер оставил море, решив вернуться к профессии врача. Искренне считая, что идиотское сражение за клыкастого герцога Монмута не имеет лично к нему никакого отношения, Блад выпил две (или три, он не считал) бутылки портвейна и пораньше лег спать. Доктор спокойно дрых, когда Монмут во главе повстанцев с песнями и музыкой двинулся на королевскую армию, которой по сюжету также полагалось ночью спать.
Но солдаты не спали (вот это сюрприз!) и встретили мятежников залпами картечи в упор. Так что в четыре утра, когда над раздолбанным полем битвы начинало подниматься солнце, мирный сон Питера Блада был нарушен самым безжалостным образом.
В дверь его дома били головой или прикладом, что-то громко крича. Полагая, что в городе кто-то срочно рожает тройню, Блад накинул ночной халат, сунул ноги в тапки и выбежал из комнаты. На улице в золотых солнечных лучах стоял молодой человек в изодранной одежде, покрытой грязью, пылью и почему-то опилками. Стоявшая рядом с ним лошадь, держась за сердце, тяжело переводила дыхание.
Блад не сразу узнал молодого шкипера Джереми Питта, племянника
Камлот – благородное сукно из шерсти самого неблагородного верблюда.