Чужой Горизонт. Александр Новиков
и кряхтел профессор. Всё произошедшее сегодняшней ночью было настолько необычно и не укладывалось в какие-либо рамки, что мысли Хлыща, пытаясь найти ответ, путались, прогоняя сон. В очередной раз поворачиваясь на другой бок, он вдруг понял, что не слышит Сладкова – ноутбук тихо шумел, но стука по клавишам и характерного покрякивания его хозяина не было. Хлыщ осторожно встал и выглянул из-за перегородки. Профессор сидел неестественно прямо, уставившись на экран, по которому бежала бирюзовая волна.
– Ник! – тихо позвал Хлыщ.
Ноль эмоций.
– Ник! – почуяв неладное, громче повторил он.
Сладков не шелохнулся.
– Ник! – крикнул Хлыщ и хлестнул его ладонью по щеке.
Профессор дёрнулся, часто заморгал, недоумённо взглянул на проводника.
– Что случилось, Ник? Ты в порядке?
– Я – да, – медленно проговорил Сладков.
– Что ты видел?
Ник еще пару раз моргнул и чётко, с выражением, продекламировал:
Мы верим, теряем, надеемся, просим,
Но быстро вращаются времени оси,
Сомнения – прочь! Мысли, остановитесь!
Стальные колёса,
Крутитесь, крутитесь!
– Очни-и-и-ись! – Хлыщ затряс профессора из всей силы, и это подействовало – через несколько мгновений перед ним вновь сидел прежний – живой и естественный, только весьма озадаченный Вениамин Евгеньевич Сладков.
– Господи! – Ник достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб, – Что это было?
– Не смотри на экран, – вместо ответа приказал Хлыщ, – вернее – на эту чёртову волну.
– Я видел…, – он запнулся, – что-то такое… простое, понятное, но… но… какое-то непривычное, необычное…. Опять двадцать пять! Не помню! Верно Шарк сказал – как сон, который забываешь утром, – он перевел взгляд на компьютер.
Хлыщ опередил его и аккуратно закрыл ноутбук.
– Иди спать, Ник, завтра трудный день.
Город, по которому они шли, выглядел в лучших традициях «Метрополиса» Фрица Ланга – монохромная ретро-футуристическая громада, упирающаяся в небосвод шпилями гигантских башен и небоскрёбов, дышащая паром и дымом, вибрирующая от движения сотен, тысяч всевозможных машин, мчащихся по её улицам, проспектам, бесконечным эстакадам. Особенно бросались в глаза автомобили, проносящиеся чуть ли не на расстоянии вытянутой руки – угловатые, покрытые строчками заклёпок, с полностью зашитыми стальными листами окнами. И ни единого звука, только постоянная, всепроникающая вибрация. Звук, который внезапно возник в этой вибрирующей тишине, не удивил, не испугал, а, скорее, обрадовал Хлыща – знакомое жужжание газонокосилки доносилось слева – с противоположного тротуара. Присмотревшись сквозь несущийся мимо поток, он увидел знакомый силуэт газонокосильщика, бредущего параллельным курсом. Склонив голову, не смотря перед собой, кондуктор уверенно двигался вперёд, срезая ковёр покрывающей тротуар ядовито-зеленой травы и поминая под себя редких прохожих – затянутых в узкие комбинезоны андрогенов с одинаковыми, похожими на маски, ничего не выражающими лицами. Вот он остановился, посмотрел на противоположную сторону