Полный трындец, или Феникса вызывали?. Алина Углицкая
бутылку. Иду к холодильнику.
В это время в кармане звенит.
Одной рукой открываю холодильник и достаю кастрюлю с голубцами, второй держу телефон.
– Алло?
– Доця, ты дома? – в трубке звучит беспокойный голос моей родительницы.
– Да, мам.
Ставлю кастрюлю на стол, запихиваю в рот холодный голубец.
– Холодно?
– Так себе, – выдавливаю с набитым ртом.
– Так ты это, печь растопи, только смотри там аккуратнее. Отец в сарае бензин оставил, не перепутай.
– Угум-с.
Первый голубец холодной, но приятной массой опустился в желудок. Принимаюсь за второй.
Мама прощается, не забыв оставить напоследок кучу ценных указаний. Ну, это же мама!
Передаю привет отцу и бабуле. Возвращаю телефон обратно в карман.
Первый голод уже утолен, так что пора позаботиться о внешнем комфорте. Иначе спать мне сегодня в нетопленном доме.
Сажусь на корточки рядом с плитой, чиркаю спичкой. Подношу к мусору под дровами крошечный огонек.
Взрыв. Клубы огня вырываются из топки прямо в лицо.
Не успеваю отпрянуть.
Жар опаляет так, что кричу. Инстинктивно хватаюсь за щеки руками…
Господи… кажется, меня обожгло…
Боль. Нестерпимая боль опаляет меня кипятком.
А потом еще один взрыв.
Перед глазами возникает жар-птица с перьями из огня. От нее во все стороны сыплются искры, хвост и крылья полыхают багрянцем.
Один мой вздох – и она ударяет меня прямо в грудь. Проникает внутрь с адской болью. Заполняет все тело…
Меня подбросило в воздух до самого потолка. Швырнуло на пол.
Я еще успела подумать о несъеденных голубцах и недочитанных книгах. И о том, что я, видимо, перепутала бензин с керосином.
Последняя мысль: какая нелепая смерть…
А потом меня унесло в золотисто-алое марево.
Глава 1
Первая мысль: я что, умерла?
Вторая: да нет, у мертвых ничего не болит. А тут все тело ноет, словно меня прокрутили через мясорубку. И лежу я на чем-то колючем. Одна колючка уже впилась в зад.
Немного подумав, открыла глаза. В полном ступоре уставилась в звездное небо.
Надо мной с шумом качались верхушки деревьев. Сильный ветер постепенно стихал…
А еще вокруг светилась зарница.
Это что за глупые шутки?
Опустила взгляд вниз.
Мама дорогая! Свет идет от меня и… догорающего костра!
– А-а-а! – с перепуганным визгом вскочила.
И только тогда поняла, что все это время лежала на углях, что краснели в центре пентаграммы, выложенной из камней. Сложив ручки крестиком и любовно прижимая к груди кочергу. Родную, из дома.
А по углам пентаграммы молчаливыми статуями застыли пять незнакомых парней странной наружности. И мрачно разглядывают меня.
От страха внутри все скрутилось.
Ой, мамочки! Готовят из меня ужин или жертвоприношение?
Незнакомцы