Личность преступника. Юрий Миранович Антонян
в том числе и для церкви… Мы еще не дозрели до демократии. Делая скачок из социализма в капитализм, можно ведь голову сломать».[19]
Обзор этих высказываний и наблюдений, равно как и ответов опрошенных студентов, позволяет сделать несколько выводов.
Во-первых, ни один из опрошенных студентов не поставил под сомнение общественную опасность и нравственную недопустимость преступлений против государственной власти, общественной безопасности и общественного порядка, а также против мира и безопасности человечества. Видимо, сохранились традиционные государственно-патриотические установки, хотя они непосредственно не фигурировали в системе моральных представлений. Сохранилось и традиционно негативное отношение к преступлениям против личности.
Во-вторых, изменение общественного строя в России привело к смягчению оценок преступлений, вызванных нуждой значительной части населения, а также к либеральному отношению к преступлениям в сфере коммерции. Большинство опрошенных не ставит знака равенства между моралью и требованиями закона, считая, что его нарушения могут быть морально нейтральны или даже оправданы. И здесь важное значение придается мотивам поступка и сложившейся обстановке (что, кстати говоря, учитывается уголовным законом).
В-третьих, и это главный вывод, правовая норма (соблюдаемая или нарушаемая) оказывается все же недостаточным (или во всяком случае не главным) критерием для оценки человека по принципу «хороший – плохой». Хотя сам по себе факт совершения преступления не приветствуется никем, но обстоятельства, в которых оно было совершено, часто признаются более важными, чем один этот упомянутый факт. Отсюда вытекает, что для индивидуальной (и отчасти, общественной) оценки человека и его поступков должны быть найдены и другие, дополнительные основания, чем только его отношение к обычаю, традиции или нормам права.
На вопрос «Смогли бы вы за высокую плату совершить преступление?», 42,7 % неработающих и неучащихся подростков ответили утвердительно; среди работающих этот ответ составил 12,1 % (данные 1989–1990 гг.).[20]
Сотрудница Института социологии РАН кандидат философских наук И. Ф. Дементьева провела в 2000 г. опрос 760 старшеклассников в Московской области. Среди разных результатов обработки анкеты привлекают внимание следующие: 9 % старшеклассников уклонились от ответа об источниках получения карманных денег; 6 % родителей не знали о хулиганских поступках своих детей; 20 % старшеклассников участвовали в драках со сверстниками в школах; 24 % участвовали в драках со сверстниками на улице; 5 % участвовали в драках с посторонними взрослыми людьми; 16 % старшеклассников пробовали наркотики хотя бы один раз.
Разумеется, при определении эталонов морального поведения обо всех подобных действиях опрошенные не говорили ни слова.
Неустойчивость нравственных оценок, несовпадение слов и поступков молодежи были выявлены и другими авторами. Так, недавний опрос старшеклассников