Частные случаи ненависти и любви. Виктория Черножукова
женился – не могла смириться с мачехой. Поэтому, наверное, не вернулась в Ригу, а осталась в Петербурге с папой… Лиза почувствовала жалость к Инте и одновременно пощипывание совести: неужели так трудно посмотреть в этот дурацкий последний ящик ради бедной одинокой старушки?!
В ящике – слава Макаронному Монстру! – обошлось без папок. Вместо них на дне лежал старомодный черный дипломат – такой большой, что Лиза с трудом вытащила его наружу. И сразу же выяснилось, что он заперт. Интрига! Что, интересно, дед мог так тщательно прятать в собственном доме? И от кого? Под двумя-то замками!
Она пошарила в ящике, но ключа не нашла. Ерунда какая-то… Лиза положила руки на стол, уткнула подбородок в скрещенные кисти и приуныла. Однако с этой точки ее взгляд обнаружил на книжной полке маленький черный пенальчик, сделанный из такой же гладкой кожи, что и таинственный портфель. Внутри был ключ.
«Это судьба!» – Лиза приободрилась и принялась за замки.
Первое, что она увидела, подняв крышку дипломата, – старая черно-белая фотография с волнисто-кружевным срезом. На ней был запечатлен брутальный красавчик лет тридцати в кожаной куртке и летном шлеме. Лицо мужчины было крепким, скуластым, с удлиненными «арийскими» чертами: прямой хищный нос, квадратный подбородок, разделенный посредине пикантной ямочкой. Голливуд курит в сторонке! Летчик смотрел насмешливо, с некоторым вызовом, и это показалось Лизе особенно привлекательным. А еще ей показалось, что он очень похож на Германа с того снимка, который выбрали для церемонии прощания – на нем деду было не больше сорока. Впрочем, Герман объективно был пожиже…
Она перевернула фотографию. Тогда было принято писать на обратной стороне что-нибудь в духе: «Люби меня, как я тебя! Милой имярек от сердечного друга». Однако снимок адресатов не имел.
Следом она достала из дипломата увесистый холщовый мешочек, в котором лежал какой-то старинный орден: десятиконечная звезда – такое ощущение, что золотая. Разновеликие лучи – длинные и короткие – чередовались, а центр занимал круг синей эмали, в котором поблескивали расположенные треугольником три маленькие пятиконечные звездочки. Вокруг синей сердцевины шла надпись на латышском: «За Отечество», а над буквами виднелась тоненькая полоска орнамента. Была бы под рукой лупа – Лиза рассмотрела бы поподробнее.
Под мешочком лежала пухлая канцелярская папка. Лиза развязала тесемки и наткнулась на крайне ветхую газету. Название было набрано готическим шрифтом. Дата выглядела солидно: 26 мая 1934 года. На первой же странице она обнаружила уже знакомого летчика. Теперь он стоял на небольшой трибуне, окруженный внушительной толпой. Шею нашего героя украшал довольно дурацкий, на Лизин вкус, лавровый венок, а правая его рука стремилась вверх в приветственном жесте. Под газетным снимком была подпись. Лиза перевела: «Сегодня капитан Герберт Мелдерис вернулся из Гамбии».
Прежде эту фамилию Лиза точно не слышала. Если бы он был им родней, дед не преминул бы его