Ребёнок магната. НеРазлучные. Вероника Лесневская
но я все же добился, чтобы мне позволили поговорить с ним наедине. И вот мы сидим с Яковом Пашкевичем друг напротив друга, словно не в кабинете заведующего закрылись, а в камере для допроса.
– Вы понимаете, что вина за исчезновение пациентки лежит на вас? – пытаюсь говорить холодно и убедительно, когда внутри бушует пожар. – И вам придется ответить перед законом, – сгущаю краски.
– На меня не подействуют ваши угрозы, – устало отзывается врач и крутит шариковую ручку между пальцами. – Обвиняйте, в чем хотите. Я буду стоять на своем: понятия не имею, куда направилась пациентка Левицкая. Да, не досмотрел. Готов понести наказание, – хмыкает он.
Тяжело выдыхаю, стараясь держать себя в руках.
– Сколько бы вам не заплатили за побег Левицкой, я… – выдерживаю паузу, – …дам больше. Просто назовите сумму. Вы прекрасно знаете, что в этом кабинете нет видеокамеры, – демонстративно окидываю взглядом помещение. – Решим вопрос здесь и сейчас. И вы свободны. Абсолютно, – намекаю, что дело будет закрыто. Не лгу – я смогу договориться с органами.
– Вынужден вас огорчить, но не все в этой жизни покупается и продается, – спокойно тянет Пашкевич и мгновенно выводит меня из равновесия.
Бью руками об стол и подскакиваю с места. Упираюсь в деревянную поверхность кулаками, подаюсь ближе к Пашкевичу, нависая над ним, и выговариваю жестко и четко:
– Вы давали клятву спасать людей. Какого черта тогда здоровье гробите? Отпустили Левицкую после операции, – кровь в жилах стынет от осознания того, что Мика сейчас бродит где-то по Кракову слабая и беззащитная. – Неизвестно, где она и что с ней случилось за стенами клиники.
– Все с ней в порядке, – гинеколог исподлобья смотрит на меня. С неприкрытой ненавистью.
– Где она? – повышаю голос.
– Там, где вы ее не достанете. Не тратьте силы и время, – раздражает меня он.
– Буду тратить! Пока не найду, – мой тон звучит угрожающе.
– Оставьте девочку в покое! – не выдерживает врач и тоже поднимается.
– Не могу я, – признаюсь обреченно.
– Думаете, скрыли записи из истории болезни вместе с Каминским – и все вам с рук сойдет? – злится Пашкевич, а я понятия не имею, о чем он говорит. – Рано или поздно общественности станет известно, что вы творите. Закон бумеранга никто не отменял. А теперь идите к дьяволу вместе со своими угрозами и деньгами!
– О каких записях идет речь? Что на самом деле произошло с Микой? – хрипло спрашиваю.
Но доктор игнорирует меня. Разворачивается и широкими, размашистыми шагами следует на выход.
– Пожалуйста, – прошу тихо. – Помогите мне, – умолкаю на доли секунды, чтобы потом выпалить честно: – Я люблю ее.
Пашкевич замирает у двери, а его ладонь остается лежать на ручке, не поворачивая ее.
– Как сестру? – уточняет, не глядя на меня.
Едва не взрываюсь. Как же достали все тыкать нас этими мнимыми родственными узами! Чужие мы по крови!
– Мы неродные, у меня есть доказательства, – объясняю поспешно, лишь бы доктор не ушел. – Поможете мне?