Степной принц. Книга 1. Горечь победы. Лидия Бормотова
деревьев, хоть и раскинулись широко, были неплотными и солнечный свет пропускали. Но всё равно оттуда, снизу, уже веяло свежестью и даже слышалось журчание. Друзья пришпорили коней, которые с готовностью устремились в проход между камнями, не меньше людей утомлённые жаждой. Дневной зной успел пропечь не только тела, но и высушить гортань. Ветер с бархана не прогонял жар, а только выдул остатки влаги. Хотелось мало того что пить, но ещё и окунуться в ручей.
Запас воды в караване, конечно, имелся. Но зачем его тратить зря, если по пути встретился источник? Тем более что бурдюки нагрелись, и парная влага жажду не утолит. А здесь…
И вдруг из зарослей выехал всадник. В чёрном бешмете с погонами, с ремнём наискось и выглядывающим из-за спины стволом ружья (фитильное, хмыкнул про себя Баюр, с удовольствием ощутив за плечом своё собственное, не чета этому, допотопному). На голове – папаха. Из-за папахи с ружьём вышла другая лошадь. На ней сидела молодая женщина. Неожиданная встреча произвела некоторое замешательство. Прятаться или спасаться бегством было поздно. Всадники уже увидели друг друга. И… похоже, узнали.
– Тезек? – прозорливо предположил Баюр, увидев погоны и уверенную властную осанку незнакомца.
Чокан кивнул, но спешиваться не собирался, равно как и ехать навстречу.
– А это что за амазонка с ним? – волхв с недоумением взирал на неторопливо приближающихся к ним всадников. – Жена? – нелепость вопроса была понятна ему самому: с какой стати султан будет таскать за собой жену?
Поручик презрительно фыркнул:
– Ещё чего! Айсары, его сестра. Видно, соскучилась торчать в ауле, напросилась поскакать вместе с ним.
Тезек остановился в трёх шагах, с достоинством отдал и принял салям, и султаны заговорили. Айсары и Баюр остались молчаливыми слушателями. Волхв понимал киргизскую речь уже хорошо, даже когда говорили быстро, а не как сейчас, степенно, но сам умел говорить пока только коротко, односложно, практики не хватало. Он с любопытством посматривал на сестру полковника, которая, как и все степные женщины, уверенно держалась в седле и не закрывала лица по мусульманскому обычаю, на голове – красная остроконечная шапочка, какие носят девицы.
«Незамужем, – отметил про себя волхв, – иначе муж не пустил бы скакать по степи. Да и сама не бросила бы хозяйство, детей». На вид ей было лет двадцать. По киргизским меркам многовато для невесты, с семнадцати годов, а то и раньше они покидают отцовскую юрту и становятся жёнами. Впрочем, девицу красавицей назовёт разве что никогда не видевший настоящих прелестниц, не познавший тонкостей их очарования, к каковым поручик, по мнению волхва, явно не относился… Вроде, и черты лица не уродливые, нормальные, но какие-то тусклые, невыразительные. Бывает наоборот: неправильность, отклонение от привычных канонов рождает неповторимость, очарование, от которого глаз не отвести, которое становится идеалом и предметом