Останься. Бонус. Кира РАЙТ
на билеты, а ещё на мои кисти и мольберт. Вас теперь даже карандаши раздражают.
– Я не хотел ничего такого…
– Я не об этом, – перебила она, – они и не должны Вам нравится, главное, что мне нравятся. Я о другом. Вы меня стали к ним ревновать.
– Вот ещё.
– Ничего не ещё, Эрнард! – состроила она укоризненную мордочку. – Я всё вижу. Вы не хотите, чтобы я уезжала.
– Не радоваться же мне, – прозвучало как оправдание, но кажется Элисса снова имела ввиду что-то иное, потому что кинулась меня обнимать.
– Я же всё равно буду Ваша, чего Вы переживаете? Думаете, наверное, что вдруг кто-то мне другой понравится, да?
Я аж дар речи потерял. Во-первых, от её уверенного тона, во-вторых, от того, насколько точно определила мои страхи. И что ей ответить? Что правда боюсь, что она меня разлюбит? Так ведь даже ещё не сказала, что любит вообще-то… Да. Она спрашивала, люблю ли я. Переживала, что я люблю больше, чем она. Но ни разу не сказала мне этих слов.
И вот вроде я взрослый мужик, и никогда не думал, что какие-то признания вообще будут для меня иметь значение. Но каждый раз, когда шептал ей, что люблю, а она лишь крепче обнимала и целовала, у меня сердце замирало от её молчания. Я ощущал её привязанность, её нежность, да что там – её желание, поэтому был уверен, что не безразличен. Но как можно почувствовать любовь? А сама она никогда не говорила. Не просить же её… В частности потому, что если на прямой вопрос она ответит «не знаю» или «не уверена» («нет» вряд ли скажет, конечно), то я наверное умру. Мне невыносимо хотелось, чтобы Элисса меня любила…
– Эй, Вы вообще меня слушаете? – она помахала ладошками перед моим носом.
– Эй? – переспросил и нахмурился, пытаясь сделать это грозно.
Моя девочка сначала стушевалась, а потом улыбнулась, как всегда улыбается, когда подлизывается.
– И что Вы мне сделаете? – и с таким интересом это спросила, что стало ясно: ей и правда интересно, что я ей сделаю, если буду чем-то недоволен.
– А как ты думаешь? – погладил её по розовой щёчке.
– Если честно, вообще не представляю, – вздохнула она и уселась мне на колени. – Вы слишком хороший, чтобы меня наказывать.
– И ты этим успешно пользуешься, да?
– Ну не прям уж пользуюсь, – она расстегнула верхнюю пуговицу моей рубашки.
– Что ты делаешь, Элисса?
– Извиняюсь, – объяснила она как само собой разумеющееся и наклонилась, оставив поцелуй на моей шее. Но тут же вскинула голову, взмахивая волнистыми волосами. – Но вообще-то я ничего такого не сделала. Подумаешь, сказала так. Это Вы нервничаете, а я должна извиняться, несправедливо же.
На самом деле я тоже ничего не видел плохого в её поведении. Даже чувствовал, что это она меня так дразнит специально. «Дёргает за усы», чтобы отвлечь. Может думала, что как иногда бывало после подобного, закину её на плечо и унесу «наказывать» в комнату, не знаю. Но я что-то и правда слишком сильно увлёкся своими переживаниями, а нужно ещё было всё проверить на месте и придумать, кого и как отправить с ней,