Отбор Василия Блаженного. Галина Чернецкая
более, в моей невинности можно убедиться и традиционным способом.
– Простите.
Он окончательно смутился и отпустил мою руку.
Тут дверь вновь открылась и вошел еще один мужчина. Этот был возмутительно молод и хорош собой. Его темные волосы были зачесаны назад и напомажены, а усики щегольски завиты. Он был одет в бархатный камзол винного цвета и модные туфли с большими пряжками.
– Простите, Дмитрий Павлович, опоздал.
Первый мужчина, не отвечая на это кивнул на соседний стул, но щеголь (это был явно он) садиться не стал, оперся на подоконник и принялся сверлить меня взглядом.
– Положите тогда сюда правую руку.
– Итак, начнем. Как вас зовут?
Я ответила. Затем последовали вопросы про возраст, род занятий, мой образ жизни и другие весьма невинные и простые.
Я отвечала, не задумываясь и смотрела на двух таких разных и вместе с тем чем-то неуловимо похожих мужчин. Второй хмурился, но скорее думал о чем-то своем и мои ответы его интересовали мало. Скорее для него это было не более, чем нудная формальность. Первый же, наоборот, явно всерьез заинтересовался моей личностью и собирался во что бы то ни стало вывести меня на чистую воду.
– Павлуша, не мог бы ты взглянуть на ее левую руку?
– Эк вас, милочка, угораздило? Капусту неудачно рубили-солили?
В ответ на эту несмешную шутку я промолчала, хотя больше всего мне хотелось ударить шутника в лицо.
– Не стоит смеяться над боевым офицером. – Сделал ему замечание Дмитрий Павлович. – Пока ты науку постигал, штаны в Академии протирал, Василиса Никифоровна кровь за Государя и Отечество проливала. И судя по состоянию, немало той крови отдала. Не смешно сие.
– Простите.
Я кивнула, расслабляясь.
– Травма уже старая, – первый стал серьезным и аккуратно придерживая мою руку что-то изучал. Взгляд его стал стеклянным, а второй рукой он начал перебирать в воздухе, словно раскидывая крошки голубям.
– Ничего не сделать?
– Вы, Дмитрий Павлович, имеете ввиду вырастить? Нет. Организм уже отверг ту плоть и привык к новому существованию. Если бы сразу в первую неделю, пока разум еще не смирился с потерей.
«Я не смирилась»– хотелось закричать мне, но я молчала. Я знала, что выхода нет, но продолжала надеяться.
– Я бы рекомендовал протез. – Наконец произнес Павлуша.
– А по остальному?
– Усиленное питание.
– Благодарю вас. Не смею больше задерживать.
Мы с Павлушей встали одновременно.
– А вы, поручик Потапова Василиса, задержитесь.
Я опустилась обратно на жесткий стул.
– Итак, Василиса Никифоровна, я не вижу никаких препятствий к вашему участию в отборе. Письмо вам в самом деле отправляли, вы без всякого сомнения, девица, к тому же достаточно родовита и благородна. И в Государя влюблены, что для нашего дела немаловажно.
– Откуда вы…
– Я такие вещи сразу вижу. Но не о том речь сейчас.
– А…
– Я бы порекомендовал сам самой отказаться