Попал так попал. Евгения Владимировна Потапова
и деньги великие, – Влад почесал заживающую голову.
– Терпи, Владка, все так живут.
– Терпи, пока не убьет? А кому нужны будут мои дети-сироты? – спросила она у всех.
Бабы замолчали, и уткнулись в свои корыта, никто не захотел отвечать ему. Все так живут, и ты живи, – вот и весь ответ.
Он повесил постиранные портки на веревку и взял следующий мешок с бельем. Жрать хотелось невероятно, не есть, а именно жрать. В животе утробно заурчало, завыло. Кто-то из товарок сунул ей в руки сухарь. Он его практически полностью запихал в рот, жевать деснами и дырявыми зубами было больно, но голод был сильней.
– Ты бы его хоть размочила, кипятка то полно, – сказала приятельница, – Опять вчера голодная спать легла?
– Не помню я вчерашний день, да и остальные тоже не помню, – ответил он.
На заднем дворе появился страшный маленький корявый китаец, и начал браниться на женщин на смеси русского и китайского языков. Орал, что работают медленно, а там белья еще много принесли.
– Ты чего, корова, встала и жуешь? – накинулся он на Владку.
– Есть хочу, – ответил попаданец ему.
И тут же получил тычок в плечо.
– Эээ, ты чего совсем оборзел? – возмутился Влад, потирая плечо.
Китаец снова замахнулся, чтобы ударить, но получил мощный хук с правой, от которого он полетел в корыто с водой. Там его тощая пятая точка и приземлилась, устроив небольшой потоп во дворе. Прачки начали хохотать, а китаец пытался выбраться из глубокого корыта, барахтаясь ногами и руками. Он что-то верещал на своем языке.
– Убирайся, убирайся, – заорал он, – И чтобы я тебя тут больше не видел.
– Ага, сейчас, деньги только за работу заплати.
Женщины притихли и перестали веселиться.
– Ты ничего не заработала, – орал он, – Убирайся.
Вдруг у Влада всплыли в голове чужие воспоминания: вот она стирает батистовые блузки, а ей платят, как за постельное, вот обвиняют, что она испортила вещь, и не отдают денег за весь рабочий день. Некрасивыми картинками нарисовалась работа в голове прошлой хозяйки тела. Обманывал и дурил каждый раз китаец Владку, да еще лишний раз старался или ударить ее или схватить за какую-нибудь выдающуюся часть тела.
– Ты мне сейчас за все заплатишь, – сказал Влад и выдернул китайца из корыта.
– Пошла вон, корова, я тебе ничего не должен, ты мне вещи испортила, – продолжил верещать китаец.
– Ага, сейчас, – он тряхнул несколько раз коротышку, – Денег давай, иначе, я тебе сейчас такой ущерб учиню, что ты долго будешь с клиентами рассчитываться.
Китаец потянулся к палке, которая висела у него на поясе, и тут же был опрокинут назад в корыто. Влад его развернул к себе спиной и принялся топить в воде, периодически вынимая его оттуда, чтобы уж совсем не захлебнулся. Во дворе стояла тишина, женщины перестали стирать и только наблюдали за происходящим. Китаец не мог справиться со здоровой Владкой.
– Ну, что, деньги отдашь, все, что я заработал? – спросил он у него, вытаскивая узкоглазого из корыта.
Китаеза