Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста». Денис Хрусталев
Его перевод на славянский язык, осуществленный в XII в., лег в основу древнерусской кормчей, списки которой сохранились с конца XIII в.
Древнейший славянский перевод Номоканона имел два больших раздела, посвященных колдовству. Во-первых, титул 9, гл. 25: «О клириках, отступниках, жрецах, волхвах, обавниках, звездочетах, ученых, чародеях, зельниках и узлех». Во-вторых, титул 13, гл. 20: «Об отступниках, жрецах, волхвах, обавниках, узолниках, ученых, волхвующих и звездочетах»[2]. При этом в греческом оригинале ученые – это μαθηματικών, то есть математики; чародеи или волхвующие – это μάντειων, то есть буквально предсказатели, оракулы; звездочеты – это αστρολόγων, то есть астрологи; а зельники – это φαρμακείων, то есть фармацевты, аптекари. Под узлами понимается распространенная форма амулетов. Все эти категории лиц предполагались как задействованные в контактах с потусторонним, чреватых искусами и смертельными грехами.
В своих изводах и изданиях Номоканон многократно редактировался, все переписчики относились к его тексту достаточно вольно. Тем не менее к XV в. в общих чертах сложился тот, который стало принято прилагать к Требнику. Он содержал 228 правил. В середине XVII в. его положили в основу официальных публикаций.
Отношение к волшебству там оформлено в самых первых положениях: с 13-го по 24-е. Прежде всего, правило № 13: «Чародей, сиречь волхв, и прорицатель, восколей, и оловолей, или превязуяй животная, да нее снесть их волк, или мужа и жену, да не совокупляются, или чародействуяй в бурю, двадесять лет да не причастится, по 65-му и по 72-му правилу великого Василия»[3].
Терминологически чародей приравнивается к волхву, но не совпадает с прорицателем, основные практики которого прописаны отдельно: гадание по пролитому воску или олову. Также указан дрессировщик – заклинатель животных, который оперирует некими амулетами, привесками на животных, которые предотвращают угрозу от нападения волка. Отдельно – заклинатель непогоды, бурь. И тот, кто наводит семейные ненастья. Все они приравнены к душегубцам – достойны той же епитимии, что умышленный убийца – 20 лет. Это подтверждается 8-м правилом Василия Великого: «Кто напоит кого-либо тайным составом (хотя бы и с иной некой целью) и умертвит, такового признаем вольным убийцей». Особенно такое характерно для женщин, как подчеркивает святитель: «Сие часто делают жены, покушаясь некими обаяниями и чарованиями привлекать неких в любовь к себе и давая им врачебные составы, производящие помрачение разума»[4]. Отдельного осуждения удостаиваются те, кто вмешивается в отношения между мужем и женой. Так в одном из более ранних Номоканонов Псевдо-Зонары: «Кто с помощью волшебных чар приворотит к себе чужую жену и разлучит ее с мужем, тому нет прощения ни в сей век, ни в будущий».
Следующее правило (№ 14) касается случаев, когда священники и клирики, запутавшись, сами выступают чародеями и обаятелями, то есть «волшебством бесов привлекают на свои хотения, и зверей связуют и гадов, чтоб не было вреда скоту». Это
Бенешевич 1906. С. 32, 51.
Павлов 1897. С. 123–124.
Ср. древнеславянский вариант: Бенешевич 1906. С. 471–473.