Вечерние волки. Елена Булганова
и я без сил прислонилась плечом к холодной железной двери. И в этот момент услышала: с противоположной стороны двери что-то шуршало и позвякивало, как будто кто-то пытался открыть замок на ощупь, но не мог, а лишь возил руками по обитой кожзамом дверной поверхности. Тогда я закричала в щель:
– Открывайте, или я сейчас полицию вызову! Эй, кто там?
Дверь отворилась – на пороге возникла мама, но в очень странном виде. Все в том же халате, хотя она всегда переодевалась после завтрака, да еще перекошенном, застегнутом не на те пуговицы. Левое плечо оголено, заколотые прежде в кичку волосы неопрятно рассыпались по плечам. Она смотрела на меня без всякого выражения и заслоняла собой проход. Мелькнула жуткая мысль, что в квартире есть чужие и опасные люди и мама сейчас пытается не пустить меня внутрь.
– Мамочка, что случилось? Папа и Сережка дома?
Но ответа я не получила: мать просто развернулась и ушла в глубь квартиры. Ее почему-то босые ноги звучно шлепали по линолеуму, оставляя влажный след. Я же только скинула туфли да куртку отшвырнула – от страха сделалось невыносимо жарко – и бросилась за ней.
Маму я нашла в спальне – она лежала поверх одеяла, ничком, подломив руку и уронив голову мимо подушки. Рядом под одеялом спал отец, кажется, он так и не вставал с утра.
– Мамуля! – Я присела на корточки, стараясь заглянуть в материнское лицо. – Ты заболела? Что мне для тебя сделать? Может, скорую вызвать?
Щелки глаз медленно приоткрылись, за ними мне почудилась какая-то муть, прозвучал непривычный, словно сорванный голос:
– Воды подай.
Я бросилась на кухню, радуясь хоть какому-то контакту. Там все было примерно так же, как перед моим уходом: залитый соком стол, сковородка с пригоревшим сырником, горка посуды в раковине. Почему-то приоткрытый холодильник – ладно, брат иногда забывает. Вода включена на полную, и от брызг на полу уже образовались лужи – я первым делом закрутила вентили.
Отыскав бутылку минералки без газа, плеснула ее в стакан и понеслась в родительскую спальню, по пути заглянула в комнату брата – он, кажется, спал, свернувшись калачиком на ковре перед кроватью. Мать, пока я ходила за водой, кажется, тоже стала засыпать, на мои попытки напоить ее лишь вяло отмахнулась, выбив стакан из моих рук.
– Пошла вон! – эти слова сиплым шорохом вырвались из материнского рта, заставив меня похолодеть от ужаса: она никогда так ни с кем из нас не разговаривала. Я едва смогла подняться на ватные ноги и шарахнулась прочь из комнаты.
Потом, помню, я бродила по квартире с трубкой стационарного телефона в руках, пыталась сообразить, куда нужно звонить в таких случаях. Наверно, все же в скорую. Или в полицию? Меня не отпускали жуткие мысли, что кто-то побывал в нашей квартире и что-то сделал с моей семьей, но ведь все на вид было нормально, ничего не украдено, да и замок не взломан. Я зашла к брату, убедилась, что он дышит ровно и глубоко, накрыла его сверху одеялом – ничего, ковер пушистый, не застынет. Не нужно ему видеть, что с родителями не пойми что творится.
Ходить