Чокнутые детки. Ярослав Полуэктов
искусственные насыпи свежими шпалами и новым железом. Покричать лозунгов. Потом забыть всё это. Положить на всё сверху! Повоевать вдоволь! Устроить мировую пожню. Покосить лишние головы.
Вихориха принимает на постой не только знатных. Поэтому любит её вся Сибирь.
Пора, пора отбаллотировать Вихориху на уездную предводительницу – защитницу всех обиженных и лиц без определённого места жительства!
Отсюда до Пришлососедовки (а в ней на каждый дом старожила приходится по три хибары пришлых – отсюда и название) всего-то двое суток конной тряски. А до Таёжного Притона ещё полдня пути.
6
Но нет, не доехала до Вихорихи соблазнённая и перехваченная нью-джорской Прокутилкой двойня гулён. Их поперёк правил честно повязали и отправили домой согласно прописке.
Лошадок в Джорке не воруют, считая это дело сильно заметным и потому неприличным.
А вот кошельки, особенно в Прокутилке, в карманах владельцев подолгу не залёживаются.
Нужные люди в жандармских шинельках, не размышляя долго, загрузили пьяную в дупель, в прах, в дрободан парочку в заказную пролётку. Прицепили «поездом» ихнюю лошадиную собственность и отправили под честное слово свидетелей по адресу в Ёкске.
Не поддаваясь на адекватные предложения честного бокса и обшарив кошели, взяли за собственные услуги по три рубля на каждого беспорочного.
Провожатому попутчику Мойше Себайле (не забудьте это имя!) дали из Попёнково-Долбанекских остатков ещё и синенькую. Из тех же кошельков.
Поручению попутчик был не особенно рад. Второе чрезвычайно польстило.
И не так скучно стало в дороге.
Чурающаяся бокса полиция Джорки – лучшая, и, пожалуй, самая добрая во всём мире.
Чин-Чин Охоломон Иванович – заместитель начальника всех охранных дел и представитель права всех граждан, любя и оберегая моральные характеристики сих важных чинов, аннулировал корявую, лишённую всякого экономического смысла запись его подчинённых в ежедневном Протоколе чрезвычайных нью-джорских происшествий.
7
– Как жить с пустым кошельком знают только у стен далёкого, жаркого Ерасулима, увитого бесплатным виноградом, – уверен Прокл. – Как избежать встречи со строгим директором, чтобы продолжать протирать штаны в насиженном и тёплом местечке?
Проклу только и остаётся теперь, что целовать лбом своё пьяное отражение в облюбованном мухами зеркале, испрашивая ответ.
Чтобы не упасть на виду бойких на словцо школяров, упирается Прокл в сучковатые грабельки, изредка оттаскивая от учреждения притулившиеся к цоколю жидкие, осколочные остатки лета.
Меню поменялось у Прокла.
Замаливая грех голодом, мочит Прокл высушенный горох, прикусывает семенцем.
Снимает с бочки камень, снимает крышку, ворошит палкой укроп.
Нанизывает на загребастую вилку огурцы и без хлеба кушает их.
Запивает затворницкую еду рассолом.
Задумчиво хрумкая солёные листышки вишни, лопает