Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей. Александр Берзан
прищуривается Игорь, – Значит, лёжка – ночная.
– Ну! – соглашаюсь я, – Пиши! Помёт номер тридцать шесть. Давность – свежий, сегодняшний.
– Значит и лёжка – сегодняшняя, ночная! – вычисляет Игорь.
– Да, – киваю я.
Моё ведро – полное! Мы чуть спускаемся по склону Борта, к ближайшей воде. Здесь, я разворачиваю “полевую лабораторию”.
– Игорь, дописывай составы! – прошу я, заглядывая на клочок бумаги, из пакетика с помётом, – Посмотри, там, помёт номер тридцать.
– Нашёл.
– Пиши. Состав: симплокарпус девяносто восемь процентов; гомогенат травы, скорее всего, крапива – два процента…
– Так… Бирка номер тридцать семь. Найди помёт.
– Нашёл.
– Так. Его состав: Симплокарпус – семьдесят процентов объёма, гомогенат травы, крапива семь процентов. Шерсть и косточки полёвок – три процента…
– Хм! Этот медведь мышкует?! – уточняет Игорь.
– Ну, да! – отзываюсь я, – Вот! Конкретное подтверждение!..
– Помёт номер сорок пять. Симплокарпус сорок процентов, соссюрея – тридцать, крапива пять… Игорь, глянь! Что это такое?
Брат встаёт и сделав шаг, заглядывает мне через плечо: “Аааа… Это лягушачья икра”.
– Что?! – я удивлённо поднимаю на него глаза.
– Саш, я ж тебе говорю: “Икра дальневосточной лягушки”! – объясняет мне Игорь, – В экскрементах лисиц, она – обычное дело. Ты не смотри, что сейчас это – комочек чёрных ядрышек! Брось его в воду – и через пару часов, оболочка каждой яйцеклетки набухнет, и ты увидишь самую обыкновенную кладку лягушки.
Я, с сомнением, рассматриваю комочек чёрной крупы…
– Нууу! Это – ещё что! – смеётся Игорь, – Ты бы – моё лицо, видел! В лаборатории… Под вечер, уходя с работы, я на ночь, как обычно, закладываю в стеклянные, лабораторные стаканы очередную порцию экскрементов и заливаю их водой, чтобы размачивались. Утром, гляжу, а один из моих стаканов – полный лягушачьей икры! Зима за окном, сугробы белые… Я, грешным делом, подумал, что надо мной подшутили Басарукин с Вороновым! Выложил кладку на лист фильтровальной бумаги… На утро, на бумаге – комочек чёрной крупы! Вечером, бросаю этот комочек в стакан с водой. Утром прихожу – стакан опять полный лягушачьей икры! Удивительная вещь!
– Даааа, – тяну я, – Век живи – век учись…
– А, хочешь более глобальную мысль? – задумывается брат, – Ты представь, как эта штука, живуча! В моём случае – лисица могла съесть кладку лягушки только весной. Правильно?
– Ну, – киваю я, – Лягушки квокчат только весной.
– Я же, приступил к анализу этого лисьего экскремента – в марте. Посчитай!
– Через… одиннадцать месяцев!
– Вот! Одиннадцать месяцев этот экскремент пролежал в сухом состоянии, в экспедиционных сборах! Вывод?
– Икра лягушки функционирует через год абсолютного высыхания, как свежая! – прищуриваюсь я.
– Вот!
– Удивительно…
Раздумывая о лягушачьей икре в медвежьем помёте, я пару минут верчу в руках свою авторучку…
На