.
заплачек-рис были женщины-поэтессы.
Тариды и панегиристы
Стихи бедуинских поэтов никогда не записывались. Они передавались из уст в уста и декламировались профессиональными чтецами – равиями, помнившими наизусть тысячи стихов. Только позже они были записаны и собраны в сборники и антологии.
Хотя поэты считались гордостью племени, обычно они стояли особняком, вне родовой поруки, добровольно удалившись от жизни своих собратьев или отверженные ими. Среди них часто были романтические герои, поэты-изгои, байронические странники, изгнанные из родного племени и скитавшиеся в одиночестве по свету. Их называли тариды.
Таридом был первый и лучший из доисламских поэтов – сын книдского князя Имруулькайс. Если верить его поздней биографии, он был изгнан своим отцом из дома и бродил в пустыне с кучкой друзей, занимаясь охотой и стихотворчеством. Домой поэт вернулся только для того, чтобы отомстить за смерть отца, убитого вечными соперниками книдов – князьями Хира. Он отправился за помощью в Константинополь, где добился от императора Юстиниана назначения на пост филарха в Палестине. По легенде, во время своего пребывания при дворе он соблазнил одну из византийских принцесс, и разгневанный император отдал тайный приказ убить его по дороге к месту назначения. Неизвестно, так ли все это было на самом деле, но касыда Имруулькайса в сборнике муаллака всегда считалась у арабов непревзойденным шедевром и образцом.
Еще более яркий пример романтического изгоя и нонконформиста – Тарафа. Гуляка и транжира, которого выгнало собственное племя («родня сторонится меня, как верблюда в парше», писал он), жил при дворе Лахмидов и разгневал князя какой-то дерзкой эпиграммой. Не показав виду, князь отправил поэта и его дядю с посольством в Бахрейн и передал им запечатанные письма, которые они должны были вручить бахрейнскому царю. В этих письмах он просил царя казнить обоих послов по прибытии. Подозрительный дядя по дороге распечатал письмо и попросил какого-то юношу его прочесть (ни он, ни его племянник не знали грамоты), а когда коварство князя раскрылось, выбросил письмо и сбежал. Но юный Тарафа, которому было всего двадцать лет, из гордости и презрения к смерти отказался распечатывать свое письмо. Он привез послание в Бахрейн, и на следующий день поэта казнили, закопав живым в землю.
Другой тарид – Антара ибн Шаддад, сын рабыни-негритянки. Это был мужественный воин и в то же время воплощение поэта-любовника, помешанного на безответной любви к двоюродной сестре Абле. Он то описывал жестокие сражения, то изливал в стихах свои страдания от неразделенных чувств к возлюбленной. Ему грезились ее полураскрытые уста, пахнущие, как «полный мускуса кисет». Антара всегда чувствовал себя уязвленным тем, что его таланты и смелость не ценят по достоинству из-за его ничтожного происхождения и черной кожи. Недостатки своей родословной он восполнял с помощью меча. В будущем именно Антара стал героем легенд – как безупречный витязь, благородный, храбрый, никогда не знавший поражений, защищавший бедных