Шура. Париж 1924 – 1926. Нермин Безмен
Юлиановны Верженской. «Выезжаю до 5-го числа месяца. Все в порядке». Ах, так прямо и лаконично… Эти слова, написанные много лет назад, согрели Валентину. Ее кровь стала такой же пылкой и обжигающей, как южное солнце 1919 года. На самом деле те времена стали поворотными в их жизни – то были годы войны, революции, страха, беспокойства, кровопролития и смерти, и несмотря на это, на фоне такой ужасающей картины цвела любовь Константина к ней, и ей казалось, будто она скрывала жуткую правду эпохи, оборачивая ее в романтическую завесу и сохраняя только самые лучшие воспоминания.
В тот год влияние большевиков стремительно распространялось по Кавказу. Российское государство страдало от них, как от разрушительного землетрясения, – царская власть на протяжении долгого времени отчаянно пыталась бороться с немцами на внешних фронтах и с красными – на внутренних. Несмотря на то что ей тогда было всего восемнадцать, Валентина помнила, как пыталась быть храброй и бесстрашной и как дрожала ночами, слыша, как большевики окружали Кисловодск. Их большой, будто бы сказочный дом, в котором они росли в тепле и довольстве, любящая их семья и вольготная жизнь, которой они жили благодаря усилиями их отца, – все это и было для нее Россией, и ей никогда прежде не приходило в голову, что кто-то может посягнуть на такую красивую и мирную жизнь. Восемнадцатилетняя Валентина искренне верила в одно – что бы плохое и уродливое ни случилось, все закончится и вернется на круги своя.
Однако прекрасный рай в Кисловодске сильно изменился. Ее старший брат Пантелеймон, Паня, уже давно воевал на прусской границе. Средний, Николай, в 1915 году окончил Санкт-Петербургскую военно-морскую академию и присоединился к армии в звании лейтенанта. А младший брат Владимир, только что закончивший кисловодскую среднюю школу и поступивший в университет в Москве, был призван на Кавказский фронт. Некоторое время спустя, когда в Кисловодск начали стекаться раненые солдаты и офицеры, этот сказочный уголок Кавказа больше не мог оставаться в стороне от войны.
Всеобщая любимица, Анна Ивановна Черкесова, выхлопотала у города номера в двух лучших отелях города, превратив их в лечебно-реабилитационный центр для раненых. Кисловодск, в те годы знавший только раненых солдат, которые воевали на фронте и уже получили первую помощь, все еще был достаточно далеко от настоящего ужаса.
История дала Валентине понять одно – жизнь уже никогда не вернется в прежнее русло. Когда она вспоминала, как они всей семьей несколько раз наглухо запирали дом и бежали к ее дяде, атаману Богаевскому, в Новочеркасск, в ее сердце всегда теплилась надежда – ведь даже в такой тяжелый час они мечтали снова вернуться в Кисловодск и распахнуть двери дома для гостей.
Как же странно устроен человеческий мозг! Валентина не могла смириться с мыслью о возможной потере лучшего, что у нее было, и не желала думать о будущем – еще более тяжелом и опасном. Потому что, несмотря на нараставший с каждым днем хаос, ее время