У каждого свой путь. Андрей Александрович Горин
что вздрогнул не только я, но и быки тоже.
Коля один зуб
Добрался домой на ватных ногах. Забрался в кровать. Мысли летали как молнии. Остался жив чудом. Отсрочка. Вахрам. Да помнит ли он меня? Ему было двадцать пять, когда он жил в нашем дворе. Мне десять. Да, он хорошо ко мне относился. Всегда давал свои коньки покататься. У меня были фуфлыжные, а у него – лезвия экстра с противошай‑ бочными ботинками. Мало у кого были такие коньки. Дал почитать книгу Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». А может, он сейчас совсем изменился? Бежать? Куда? От этих упырей не убежать. Нет, надо пойти на улицу. Выйдя во двор, слонялся, пиная пустую банку, и все гонял мысли. К ментам? И тут я увидел нашего соседа по дому – Колю Синего или Колю Один зуб. Это у него погоняло такое, дал кто‑то из соседей. Так и прилипло. Мужичок лет семидесяти, из которых лет двадцать пять отсидел. Весь в наколках. Вот почему и Коля Синий. А Коля Один зуб – у него во рту один зуб и спереди. Обычно спереди первые выпадают. Появился Коля у нас давно, я уже и не помню, когда именно. Кочегарка раньше у нас была, он там и работал. Жил прямо в кочегарке, ни с кем не общался, все его сторонились. Да это и понятно, внешность – «что б я так жил». Поговаривали, что раньше был деловой – не то в авторитете, не то чуть ли не вором был. Но что‑то произошло, и он отошел от дел. Может врут, а может, правда. Я думаю, что где‑то посередине. Потом кочегарка накрылась, провели центральное отопление и Коле дали в соседнем доме однокомнатную квартиру на первом этаже. Еще когда он работал в кочегарке, я иногда заходил к нему. Его я не боялся. Была в нем какая‑то внутренняя справедливость. Всегда немногословен, не пил. Редко, но ему приходили письма, которые он берег и перечитывал. Не знаю, чем он меня заинтересовал. Да и он был всегда рад моему приходу. Я это заметил по его глазам. Расспрашивал про школу. Как учеба? В общем, ни о чем. А как в квартиру переехал, так я ни разу у него и не был.
– Коля, – окликнул я его. – Можно с тобой поговорить?
– А, Андрей, – прошепелявил он. – Пойдем вон на скамейку. Не знаю, почему, но я выложил без утайки все, что со мной случилось за эти два дня. За весь мой рассказ он ни разу меня не перебил. Он всегда умел слушать собеседника. Когда я закончил, повисла пауза.
– Что я могу тебе сказать, Андрей, – начал Коля. – Я знаю, кто такой Сева, чалились вместе на одной из зон в Сибири. Я там смотрящим, а он был в авторитете, хотел вором стать. Гнилой человек. Крови на нем много. Злобный, если кого невзлюбит… Коллектив ему и не дал короны. И я был против. Нету в нем компромисса. Его даже часто звали Сева Зло. Если есть куда, беги. Надеяться на Вахрама… Я его не знаю. Эти спортсмены… Им наши понятия… Не уважают они воровской кодекс. А Сева не отступит, пока… Мы с ним враги. Он и до меня добрался бы давно, но боится. Бродяги не поймут. Да и стар я, и от дел давно отошел. Скажем, безопасен для него. Ты парень хороший, есть в тебе стержень. Я вижу. У каждого свой путь. Если Вахрам впряжется, то все будет нормально. Если нет, то…
И добавил:
– Ты, вот что, зайди ко мне вечерком. Расскажу тебе еще кое‑что.
Вечером я был у Коли.
– Проходи.