Расшифровка. Андрей Константинов
так, Нестеров отщипнул от батона колбасы достойный кусок и скоренько заглотил его под стакан чая. Затем он глянул в зеркало, оценил уровень своей двухдневной щетины как допустимо-приемлемый и, щелкнув замками, отправился на работу. Лифтом он не пользовался принципиально. Непонятно почему, но настроение у бригадира моментально улучшилось. Причем настолько, что, спускаясь по лестнице, он даже принялся напевать любимую мамину частушку: «Эх, год, еще год, быстро время катится, кто не курит и не пьет, опосля спохватится». Слуха у Нестерова не было, но петь он любил.
Причину перемены в настроении бригадира отыскать было не трудно – всякий раз покидая дом, он не просто уходил на службу, но еще и убегал от своих мелочных (как ему всегда казалось) житейских проблем. На расстоянии, да в сравнении с «мировой революцией», они начинали казаться ему пустяковыми и не заслуживающими внимания.
– …Ни фига себе! – именно такой была первая реакция Лямина на услышанное.
– Абсолютно с тобой согласен, Лямка. Лучше и не скажешь, – подтвердил Нестеров.
Сегодня ночью, в томительном ожидании исхода переговоров Ладонина с людьми Ребуса, Александр Сергеевич не раз укорил себя за то, что скрыл от ребят ранее полученную от Игоря информацию. Вряд ли это знание могло кардинально повлиять на ход событий, и все же… Со времени работы за Ташкентом их экипаж из вынужденно-служебного единения случайных людей эволюционно видоизменился в команду единомышленников. А это, помимо прочего, подразумевало, что отныне никаких недомолвок и секретов по вопросам, касающимся всех, существовать не должно. А «тема с зажигалкой», как теперь выяснилось, касалась всех членов экипажа. Еще как касалась! Хотя бы потому, что сейчас каждый из здесь сидящих «грузчиков» мог во всех красках представить себе, как «на ее месте должен был быть я».
– Так все-таки, где сейчас Полина? Я звонил утром, но телефоны все равно не отвечают.
Похоже, во всей этой детективной истории Пашу Козырева интересовало только одно. То бишь «я спросил у ясеня, где моя любимая».
– Игорь о ней позаботится, – пояснил Нестеров, слегка раздражаясь тем, что Козырев в данную минуту думает совершенно не о том. – Между прочим, зря ты ей звонил: девке после всей этой жути сон – как лекарство. Дай ты ей хоть немного в себя прийти, оклематься малость.
– Как будто кроме Ладонина о ней и позаботиться больше некому, – буркнул себе под нос Козырев.
– У косого Егорки глаз шибко зоркий. Одна беда – глядит не туда, – вырвалось у бригадира.
– Это вы про меня? – встрепенулся Паша.
– Да нет, просто вспомнилось.
– А чего мы дальше делать-то будем? – вовремя вмешался Лямка. – Может, и правда, рассказать все гласникам? Пусть они берут этого Ребуса и крепят.
– Знали бы, на чем брать, давно бы и без нас закрепили. Опять же, я с Игорем толком