Вставало солнце над Русью. Валентина Георгиевна Панина
через озеро.
Весть о якобы гибели Избора опередила его появление с беглым норманном у деда. Когда старый норманн доставил его в Новгород, там все уже знали о случившемся. Варяг, в темноте двора подкараулив Гостомысла, шепнул ему, что Избора надобно срочно перенести из лодки к нему в хоромы. Гостомысл тут же пошёл вслед за варягом, который повёл его незаметными тропинками к озеру. Трудно было предположить, что властный жрец Перуна легко откажется от своей жертвы. Ради сохранения своего достоинства он потребует казни Избора как оскорбителя грозного божества. Гостомысл прекрасно понимал, что рано или поздно о спасении Избора будет известно всем и тогда-то главный жрец и хранитель Перуна, пользуясь своей неограниченной властью, начнёт немедленную борьбу с ним. Посадник любил своего внука и стал думать, как спасти его. Его гости норманны скоро уходят в свою Скандинавию, а там конунг Сигтуны Бьёрн был его другом, и Гостомысл решил, что тот не откажется приютить его внука.
Гостомысл их обоих спрятал у себя в тереме. Он договорился с купцами, и те помогли его внуку вместе с варягом бежать в Скандинавию. Избор был согласен с предложением деда. Так очутился он на драккаре скандинавов, где его увидел Вадим. Тот стоял, сжав кулаки в бессильной злобе, и провожал взглядом удаляющийся драккар. С тех пор ни одной весточки не было посаднику от внука. Он не знал даже, жив или нет внук его, названный скандинавами Рюриком. Пытался было расспрашивать о нём норманнских купцов, прибывающих в Новгород с товарами, но никто ничего не знал о славянском богатыре.
– Много в Скандинавии славянских варягов! – говорили проезжие.
– Все они мóлодцы, витязи, а кто из них Рюрик, откуда же нам знать! – отвечали другие.
Послать гонца в далёкую Скандинавию Гостомысл не решался. Не было у него под рукой верного человека, которого он мог бы отправить с поручением, разыскать и привезти внука. Дряхлел новгородский посадник, но по‑прежнему держался своей заветной мысли – дать единодержавную крепкую власть родному славянскому народу…
Туго пришлось неукротимому старейшине. Спустя очень недолгое время началась междоусобица, приведшая к плачевным последствиям. Скоро все роды погрязли в распрях. Род шёл войной на род, гибли люди, выжигались целые селения. В общей свалке смешались все роды. Каждый ильменский род считал себя и самым правым, и самым главным в новгородском союзе. Новгород в эти распри не вмешивался. Гостомысл как мог удерживал новгородцев от участия в ссорах. Мудрому старику все подчинялись беспрекословно без выяснения причин.
– Он знает, что делает, ему виднее! – говорили новгородцы.
– Раз так, то и мешать ему не будем, – поддерживали народ сторонники Гостомысла.
Между тем Гостомысл чувствовал, что силы его с каждым днём уходят. Казалось ему, что не доживёт он до исполнения своей заветной мечты. Но желание довести до конца задуманное дело заставляло посадника по‑прежнему подводить ильменскую вольницу к мысли о необходимости единодержавной