Хранительница. Надежда Чубарова
уже давно спала, а Соня все лежала и смотрела в темноту. Сон не шел к ней, мысли толкались в голове, но ни одна не задерживалась.
«Я так долго лежу, наверное, уже ночь прошла, и утро наступило…» – подумала она и тихонько встала с постели, чтоб посмотреть на часы. На цыпочках дошла до письменного стола, на котором лежал ее телефон, посмотрела на нем время, недоумевающе опустила руку с телефоном, а потом снова поднесла его к глазам, подумав, что ей показалось. Да, времени, в самом деле, было всего половина первого ночи, и утро даже не думало наступать. Соня положила телефон обратно на стол и, тихонько ступая босыми ногами по теплому, гладкому полу, прошла мимо спящей сестры, вышла из комнаты и направилась в свою, пока еще пустую. Ее комната находилась как раз напротив Наташиной, поэтому туда легко было попасть даже в темноте. Соня на ощупь нашла круглую дверную ручку и медленно потянула ее на себя. Дверь предательски скрипнула и еще плотнее закрылась. Соня зажмурилась и замерла, втянув голову в плечи. Через мгновение она снова попробовала открыть дверь, теперь уже толкнув от себя. Та опять уныло заскрипела и, поддавшись, чуть приоткрылась. В это мгновение Туська, вынырнув откуда-то из темноты, важно прошла мимо Сони, едва коснувшись ее ноги и, неслышно ступая мягкими лапами, спокойно юркнула в приоткрытую дверь. Соня следом за ней протиснулась в узкий проем. В комнате оказалось неожиданно светло. Соня даже не сразу поняла, почему, но, взглянув в окно, увидела яркий круг луны. Вот в чем дело! Наташины окна выходили на другую сторону, и луна в них не заглядывала. В комнате не было даже штор, и лунный свет беспрепятственно лился, освещая потолок, пол, стены и единственный предмет интерьера – зеркало. Оно выглядело очень таинственно. Возможно, виновата в этом была ночь, а может, дело было в том, что, кроме него, в комнате ничего больше не было. Соня, словно загипнотизированная, подошла к манящей зеркальной поверхности, и, глядя на свое отражение, осторожно, кончиками пальцев прикоснулась к холодному стеклу. Постояв так некоторое время, она отвернулась и, подойдя к окну, посмотрела во двор, освещенный луной и фонарями. Соня задумчиво смотрела на заснеженную улицу, и даже не подозревала, что за ее спиной в большом напольном зеркале уже не отражалась пустая комната. Теперь в нем возникло обставленное старинной мебелью незнакомое помещение. В нем был стол, сколоченный из толстых грубых досок, рядом, у стены – такая же дощатая скамья, маленькое окно с мутным стеклом, очаг с красными углями, от которых так и веяло жаром.
– Да, это моя комната!.. – прошептала Соня, приподнявшись на подоконнике, глядя в окно и улыбаясь.
Она повернулась и пошла к выходу. Проходя мимо зеркала, в котором вновь было нормальное, обычное отражение, Соня мельком окинула себя взглядом, провела рукой по волосам, и снова, стараясь не шуметь, протиснулась в полуоткрытую дверь. Потом Соня потихоньку переползла через сестру, стараясь не разбудить ее, и легла у стенки, слушая ровное дыхание спящей Наташи. Уже в полудреме, будто вспомнив что-то важное, Соня прошептала: «Сплю на новом месте, приснись жених невесте…»
***
– Ну