Поговорим о нас. Новый подход к поиску взаимопонимания. Джейсон Гэддис
шесть отношений за девять лет и чувствовал себя хуже некуда. Когда мне стукнуло двадцать девять, мы с Андреа встречались почти целый год – дольше, чем с другими девушками. Она была замечательная, друзья и родители ее обожали. Но она хотела семью и детей, а я – нет. Когда она пыталась завести разговор об этом, я уклонялся от ответа и менял тему. Такого рода разговоры в моей классификации находились близко к конфликту, которого я всегда старался избегать. Например, когда Андреа заводила разговор о своих чувствах, я начинал суетиться, предлагал разные решения для ее проблем, а потом говорил, что у меня дела или что я заболел. Когда она спрашивала меня о моих чувствах, я переводил разговор на нее и ее проблемы, лишь бы не говорить о себе.
Почему-то я думал, что «половинки» всегда живут в согласии, им не из-за чего ссориться. Это бред, конечно, но вы не представляете, сколько людей в этом убеждены. Я решил, что женщинам вечно нужна драма, и вот опять меня заставляют страдать. Лучше уйти, как я уже делал раньше.
Но уход растянулся бы на несколько месяцев. Расставание – это, по сути, конфликт, со слезами, руганью и всем остальным, с чем я не хотел (и не умел) справляться. Мне не хотелось обижать Андреа, как других девушек, и я надеялся, что она сама меня бросит, – тогда не придется быть плохим.
Я разрывался между двух зол. Если я ее брошу, то опять останусь один на один с внутренней пустотой, которую заполнял близостью с женщинами (а также наркотиками и экстремальным спортом). Ситуация повторится в очередной раз, в точности как всегда. Оставшись с Андреа, я продолжу обманывать ее – и себя – в том, что хочу развития отношений. Это будет ежедневное предательство по отношению к себе.
В один прекрасный день на парковке магазина Whole Foods, сидя в машине Андреа, мы все же заговорили о расставании. Отношения висели на волоске, поэтому мы договорились встретиться на нейтральной территории и приехали туда по отдельности. Я не раз проходил через тягостные обсуждения такого рода и, хотя все равно волновался, решил вести себя как взрослый и честно обо всем рассказать. Она этого заслуживала.
Сидя в пассажирском кресле рядом с Андреа, я мысленно репетировал свою речь.
– Мне надо кое в чем тебе признаться, – наконец прервал я неловкое молчание. (Сейчас я понимаю, что меня переполнял накопившийся стыд за все предыдущие несложившиеся отношения.) Я промямлил: – Я хочу расстаться, – ерзая и думая только о том, как бы выскочить из машины.
Андреа догадывалась об этом – по крайней мере, так она сказала позже, – но все же спросила:
– Почему?
Первая моя мысль была: «Из-за тебя». Я искренне считал виноватыми женщин. Но потом вспомнил банальность:
– Дело не в тебе, дело во мне.
Раньше я приводил этот аргумент, делая вид, что знаю, о чем говорю. Но теперь появилось ощущение, что так и есть. Что-то в моей голове сложилось. Меня осенило: а ведь дело действительно во мне! За десять лет я бросил несколько хороших женщин. Десять гребаных лет не мог научиться строить близкие отношения.