Дети Доброты. Мила Бачурова
угрюмо молчала.
– Идут, – бросил Серый.
Джек резко обернулся:
– Кто?
– Мария. – Серый увидел в окно, что женщина почти бежит по улице.
Добежала до дорожки, поворачивающей к их дому, направилась было к крыльцу. И застыла, побледнев и прижав руки к груди – увидела трупы.
Справилась с собой, подошла к мертвецам. Опустилась на колени.
Что-то пробормотала, провела ладонью по лицам покойников – должно быть, закрыла им глаза. Подняла лицо к небу, прижала ладонь ко лбу.
Серый почему-то решил, что, помолившись, Мария уйдёт за подмогой, унести мертвецов. И женщина действительно, поднявшись на ноги, ненадолго замерла. Оглянулась на пустую улицу. А потом вдруг решительно направилась к крыльцу.
Джек распахнул дверь раньше, чем Мария постучала, Серый услышал, как женщина охнула от неожиданности.
– Дверью ошиблась? – с нехорошей ласковостью спросил Джек. – Бывает. Шагай дальше, куда шла.
– Я шла к вам, – негромко, но твёрдо проговорила Мария. – Ты позволишь войти?
Джек, помедлив, посторонился.
Мария вошла в комнату. Посмотрела туда, где в приличных домах висел портрет Матери Доброты, привычно подняла руку. Вспомнила, что в доме чужаков портрета нет, и отвела глаза. Руку неловко опустила.
Посмотрела на Эри. Волосы, чтобы не лезли на обработанный мазью ожог, девчонка заплела в косу, но короткие сожжённые пряди убираться не желали. Эри закручивала их в жгуты, пытаясь спрятать.
– Я принесла вам снадобье от ожогов. – Мария поставила на стол глиняную плошку с плотно притёртой крышкой.
Посмотрела на Серого – он так и сидел без майки, до ожогов пока не успел добраться. Джек присел рядом с ним. Холодно, непохоже на себя спросил:
– Зачем?
– Что? – удивилась Мария.
– Зачем ты принесла снадобье тем, кто испоганил ваш урожай? Кто устроил падёж скота? Кто только что застрелил двоих ваших людей и ранил третьего?
– Я не верю в то, что Мать Доброты нас наказывает. – Мария говорила всё так же твёрдо, и Серый вдруг подумал, что произносит эти слова не в первый раз. – Я думаю, что она испытывает нас. Проверяет крепость наших чувств и нашей веры. Озлобляться – недопустимо. Желать вам смерти лишь потому, что при Шамане деревья не сбрасывали цвет, а скот не дох – глупо и недостойно. Вы не желаете нам зла. Вы трудитесь бок о бок с нами…
– Плоды трудов видела? – Джек мотнул головой в сторону улицы. – Полюбуйся, если нет, под кустом лежат.
Мария покачала головой:
– Зачем ты стараешься казаться злодеем? Ты ведь не плохой человек. Я это знаю. И знаю, что ты защищал дочь, иначе не стал бы стрелять.
– Да он всегда так, – сердито глядя на Джека, вдруг сказала Эри, – не слушайте его!
Джек молча показал ей кулак. А Мария вздохнула. Подошла к Эри, вытащила из причёски, спрятанной под косынкой, заколку:
– Вот, возьми. Подбери волосы.
– Спасибо. – Эри благодарно кивнула.
– Вы обработаете ожоги самостоятельно? Мне нужно идти, помочь матери Серафиме