Меж трех огней. Роман из актерской жизни. Николай Лейкин
А вы нас попотчуете лимонадом с коньяком.
– Денег нет, милые мои, – отвечал им Лагорский, благодушно улыбаясь, – а то бы с удовольствием…
Он закурил скрученную папироску, с наслаждением затянулся и стал выходить из сада.
«Зайду к Малковой. Утешу ее… По всей вероятности, она еще не спит», – решил он и, вышедши из сада, зашагал мимо ряда дач одна на другую похожих, с террасами внизу, с балкончиками в мезонинах, с палисадничками перед террасами. Невзирая на первый час ночи, дачная местность еще бодрствовала. Везде в окнах светились огоньки, мелочные лавочки, булочные и колбасные были еще отворены, по улице бродил народ, шныряли разносчики, продававшие сласти, папиросы, спички, приставали к прохожим с букетами ландышей и черемухи рослые оборванцы.
«Наверное, не спит еще и повторяет роль к завтрашнему спектаклю», – думал про Малкову Лагорский, миновав уже свою дачу и подходя к даче Малковой.
Вверху, в мезонинчике, где жила Малкова, мелькал огонек.
«Не спит», – решил Лагорский и с замиранием сердца, складывая в уме фразы оправдания, что отказался давеча от ее компании, вошел в палисадник и стал взбираться по скрипучей лестнице в мезонин. Через минуту он стучался в запертую дверь.
– Кто там? – послышался голос прислуги Малковой Груни.
– Это я, Груша, Лагорский. Отвори, – сказал Лагорский.
– Барыня спит, Василий Севастьяныч.
– Как же спит, если у ней свет в комнате.
– Она лежит в постели и читает.
Послышались переговоры. И вдруг за дверьми раздался раздраженный голос Малковой:
– Чего вы это по ночам шляетесь и будите несчастную женщину! Вас звали честью разделить компанию, а вы не захотели! Не захотели, а теперь лезете! Убирайтесь! Я спать хочу.
– Пусти меня, Веруша… Пусти, голубка… Мне много кое-что надо тебе сказать, – виновато упрашивал Лагорский.
– Прочь от моих дверей! – отвечала Малкова. – Чего ты скандалишь! Конфузишь перед соседями. Внизу соседи… Убирайся к своей Копровской!.. Служи перед ней на задних лапах, как собачонка! Убирайся к Настиной – и та примет. А я спать хочу и не желаю тебя видеть. Не отворяй ему, Груша. Пусть убирается ко всем чертям, – отдала она приказ прислуге.
В голосе ее были слышны гнев и слезы.
Лагорский стал спускаться с лестницы.
Глава XV
Огорченный, что Малкова его не приняла к себе, Лагорский зашел в один из ресторанчиков, приютившихся на реке, с досады выпил несколько рюмок водки, закусил сосисками с капустой, покрыл все это пивом, раздраженный пришел домой, лег спать, но ему не спалось. Малкова не выходила у него из головы. Он любил ее и боялся последствий ссоры.
«Это уж значит удила закусила. Дошла до белого каления, если выгнала вон, – рассуждал он. – Обыкновенно она только и делала, что упрашивала меня, чтобы я чаще ходил к ней. И чем я мог ее так уж особенно раздражить? Что ужином ее отказался покормить и проводить? Но такие случаи у меня и в Казани бывали, но она не лезла