Черный лев и снежная чародейка. Алла Железнова
к ней. Подруге необходимо немного времени, чтобы определить, способна ли она на связь с двумя мужчинами или нет. Когда Тени ушли, мы обе тяжело вздохнули: Милойя с облегчением, а я с легкой завистью. Кайрин передо мной ни разу не извинился, и вряд ли это когда-нибудь придет ему в голову.
Святая Солун, как долго еще я буду его вспоминать? От раздражения хочется рычать!
– Кась, ты чем-то недовольна? – Коллега вернула меня в реальность, прогоняя злосчастный образ из мыслей.
– Нет. Просто кошмары наяву одолевают.
– Попробуй и ты познакомиться с кем-нибудь из новичков.
– Разумеется, иначе на мне сестра по возвращении живого места не оставит.
Мила усмехнулась, а я натянула тоскливую улыбочку, стремясь показать, что ей удалось меня расшевелить.
– Сидите, бездельничаете? – в дверном проеме показалась Ивиль.
Ее вид оставлял желать лучшего: под глазами залегли мешки, темные волосы небрежно собраны в толстую косу, куртка служебной формы была застегнута наполовину и висела на ней, как мятый мешок на манекене. Все это не оставило у нас сомнений – чародейка всю ночь пила.
– Наслаждаемся полетом, – хмыкнули мы добродушно.
– Ну-ну, – подошла к нам бригадир и далеко не изящно разместилась на соседнем от нас стуле, после чего страдальческим тоном попросила воды.
Я поднялась с места и набрала в графин разведенный сок, куда бросила пилюлю с суточной порцией витаминов.
– Благодарю, – кивнула Ивиль и приложилась к сосуду, опустошив его наполовину. – Не дали помереть мучительной смертью.
– Как самочувствие? – обратилась я к ней обеспокоенно.
Как бы первая леди снова не погрузилась в депрессию. Ивиль отмахнулась рукой.
– Высажу вас на Трамптане, оставлю Люси за главную и смоюсь в космос на аварийном шлюпе. И пусть кхагарты меня слопают.
– Леди, это заблуждение. Кхагарты не едят женщин, а вяжут в паре.
– Да? – ответила огневичка с безразличием. – Тридцать три Духа Тьмы! И тут не везет.
После этого она поднялась и покинула столовую в обнимку с графином.
Мы перекинулись с Милойей обеспокоенными взглядами и, не сговариваясь, сорвались с места, в надежде перехватить бригадира. Еще не хватало, чтобы она вновь пыталась наложить на себя руки. Но наши страхи, к счастью, не оправдались. Чародейка вернулась в свою каюту, не удосужившись закрыть за собой дверь, и разместилась за столиком, на котором стояли две бутылки, стакан, графин и распакованный сверток, который не так давно я видела у нее в руках.
Войдя без спроса, мы встали по сторонам от Ивиль, что лила слезы над меховой муфтой из шерсти Норгана, такой же шапкой и варежками. Безумно дорогая, красивая и теплая вещь, между прочим. Между ними лежала записка, порванная в клочья и склеенная, видимо, не раз за прошедшие сутки. Неровным почерком на листке выведена всего одна фраза: "Пусть они согревают твое тело, пока ты не подаришь эту радость мне. Шон".
– Он вручил это мне за час до вылета, в коробке с документами и запасной канцелярией, – решила нарушить