Обломок Вавилонской башни. Сергей Тютюнник
узнают в нем офицера. У Чихории резкая отмашка левой рукой и четкий строевой шаг. Щебень ритмично шуршит под его ногами.
Шестеро юнцов вырываются из укрытия и атакуют ночного пешехода. Они набрасываются на него молча, как голодные волки в зимней степи. Чихория, услышав топот дюжины молодых ног, едва успевает обернуться и поставить на обочину авоську с продуктами, чтобы отбить первый удар. Но ударов много. Георгий поначалу не чувствует боли, отмахивается руками и ногами. Жесткая шинель, как железная труба, сковывает его движения. Чихорию окружают, бьют сзади. У Георгия вспыхивают перед глазами звезды. Он падает. Его месят ногами и топчут. Тело его безжизненно вздрагивает от ударов.
– Шакал! – устало и зло говорит кто-то из юнцов и сплевывает на поверженного в грязь офицера густым кровавым плевком.
Вслед за ним по очереди сплевывают на Чихорию все нападавшие, затем подходят к авоське, пинают ее ногами, слышат звон, достают банки и бьют их об асфальт. Завершив свою трудную работу, юные победители растворяются в темноте.
Чихория долго лежит без сознания. Потом выныривает из обморока. Прислушивается к голосам своего измочаленного тела.
Это гул гибнущего Вавилона. «Подъем!» – лениво командует себе Георгий и начинает медленно, по частям, сгруппировывать свой рассыпанный организм, словно детский конструктор. Встает, пошатываясь. Ищет сбитую в бою фуражку. Натыкается на разбитые хрустящие осколки стекла и раздавленные грязными молодыми копытами котлеты. Скрипит зубами. Кровь начинает бурлить в его помятом теле. Взгляд мутнеет от наплывших слез. Находит фуражку, липкую от грязи. Оглядывается вокруг, пытаясь определить, где находится и куда идти дальше, и медленно, с клокочущим сердцем под заплеванной шинелью, хромает к военному городку, который тускло светится впереди. Внутри Георгия разливается желчь мести.
Чихория бредет в медицинский батальон. Солдат на контрольно-пропускном пункте долгим взглядом провожает измазанного грязью и кровью офицера, не спросив документы и цель прибытия. Дежурная молоденькая медсестра вскакивает из-за стола:
– Божечки, что с вами?! Подождите минуточку, я сейчас врача позову, – и вылетает в коридор. Георгий стоит посреди кабинета, стараясь расстегнуть пуговицы шинели непослушными разбитыми руками. Они трясутся, искромсанная кожа воспламеняется. У Чихории горит лицо, огонь злобы бушует в голове, обида сдавливает горло. Он ищет зеркало и находит его за спиной, возле двери.
Свое отражение не кажется ему таким жутким, как он предполагал после удивленных взглядов солдата с КПП и дежурной медсестры. Конечно, шинель и фуражка безнадежно грязные. Ссадины на щеках и скулах, засохшая кровь под носом, опухшая верхняя губа… Завтра все это будет выглядеть страшнее.
Георгий обнажает зубы. Зубы, красивые и белые, пока не выдают привычку хозяина к курению. Чихория без страха открывает ими бутылки. Но внутренняя часть одного коренного зуба откололась от удара, и язык теперь цепляется за острый