Дорога за горизонт. За золотым крылом. Эйрик Годвирдсон
Выезды поохотиться, общество друзей и красивых женщин отвлекали Императора очень ненадолго. И все беспокойнее спалось правителю…
Строки плывут по бумаге – почерк Бриваэля всегда был легок и стремителен, как вереница летящих птиц. Только вот ныне птицы эти перекликаются недобрыми голосами.
«Сколь скверно спалось мне нынче! И во сне не оставляют меня думы о моей стране. И это было бы еще понятно – но отчего явился мне во сне некий не то призрак, не то человек, и стал шептать все самые страшные, потаенные темные думы мои мне же на ухо…?»
Перо замирает над бумагой. Он не хочет писать дальше, все существо сопротивляется тому, чтобы вспомнить слова незнакомца из сна и его темный облик – неясный и ускользающий, как тень. Но усилием воли заставляет себя это сделать. На миг кажется – словно провалился снова в туманное забытье…
…Тщетны твои усилия, Император. Пыль они у ног тех сотен людей, что если еще не жаждут твоей земли, то непременно вспыхнут этим стремлением – сколько лет не было вас на лике мира? Вас забыли и мнят врагами все, абсолютно все! А что соседи – ты помнишь, сколько бедствий претерпевали они пред тем, как вам суждено было сокрыться? Кто бы дал им покой все эти годы? А земля – о, смотри, сколь прекрасна земля Гаэли! Дышит миром и благоденствием! Как сад без надзора – манит прийти и взять плодов себе, сколько вместят руки! Не заявишь о себе, как о воине среди воинов – кто обойдет столь богатый край?
Где твой меч? Где твое войско? Где морские звери-корабли, что отгонят хищника, ждущего поживы?
Вот меч мой, молчи, темная тварь. За спиной мои воины. Молчи.
Не тварь я – вовсе нет меня. Я только думы твои, Бриваэль, лорд Мааркан.
Не мои, нет.
Как не твои? Чьи же? Не ты ли сим днем, что закатился уже за горизонт, говорил – кто ждет за соленой волной, мы не знаем, то будут давние друзья или забывшие нас разбойники? Ты говорил. Сам. Говорил же?
Говорил. Сам. Но не хочу, чтоб было по второму моему слову. В недобрый час я сам сказал это – теперь жалею.
Так мало ли, что хочешь ты?
Молчи, темный дух.
Почему?
Не смущай меня, и так тяжело.
Тяжело твое бремя, тяжело…
Вздрогнул, заморгал часто. Чудится – в солнечными лучами пронизанном зале будто сумерки собрались. Нет, всё-таки всего лишь чудится, слишком яркий контраст с легкой тенью под на миг опустившимися веками – и горячим золотым светом уже совсем точно летнего солнца.
«Так и не понял я: действительно ли это лишь отражение моих дум, или некий дух одолевает? Самое верное – спросить у мага. Надо поговорить с Эдереном сегодня же»
Эту фразу он тут же записал. Длинный росчерк, красивый завиток в последней букве, тонкая кисея песка на бежевой бумаге…
Императору хотелось бросить перо и столкнуть со стола тетрадь – неприятное