Уроки тьмы. ЛюдМила Митрохина
другой 2-этажный деревянный, – осталось только трое детей: Римма Половинкина, я и Толя Журышкин, который стал моим лучшим другом на всю жизнь. Толя жил на первом этаже нашего дома. Помню, как мы с ним придумали трещотку, приспособили её на старый трёхколёсный велосипед и с восторгом гоняли взад и вперёд по длинному коммунальному коридору дома, оглушая шумом соседей. Стали открываться детские садики. Я с большим удовольствием ходил в детский сад. Мне было там интересно. Самым любимым занятием у меня было рисование. Воспитательницам нравились мои рисунки, они хвалили меня и предсказывали, что быть мне художником, не иначе. И я им верил. Ещё помню, как в большом дворе нашего дома, где гуляла детвора, вся земля была усеяна осколками снарядов. Я любил брать их в руки и рассматривать. Это были оплавленные куски металла причудливой формы и необычного цвета. До сих пор я отчетливо помню эти смертельные осколки войны. Они притягивали к себе, может быть, из-за пережитого страха бомбёжки или из-за их кажущейся всесильности над живыми. Люди от них прятались, страдали, погибали. Я очень сожалею, что не сохранил ни один осколок на память о военном детстве, хотя собирал их и складывал дома.
Во дворе появилось больше детей, с которыми я дружил. Наступило время идти в школу. Вместо портфеля мама приготовила мне противогазную сумку, вложила в неё папку и отвела меня в школу, которая находилась напротив нашего дома. В школе был урок пения. Впервые я запел, и мне это так понравилось, что дома, когда все уходили, я постоянно громко пел басом песню «Широка страна моя родная…», мучая слух соседей, которые деликатно, через маму, просили меня петь тише. Толя учился отлично, а я плохо. Он очень любил технику, а я рисование, но дружба у нас от этого стала только крепче. Благодаря Толику мы собрали первый детекторный приёмник, по которому, забившись подальше от взрослых, ловили «Голос Америки» и радиоволну Би-Би-Си. Появился у нас во дворе толстячок Юрка, над которым все худые блокадные дети издевались. Он терпел долго, а потом записался в спортивную школу и стал стройным сильным спортсменом, что нас сразило наповал, и мы его зауважали, тем более, что он мог играть на гитаре и пианино…»
«Всё же удивительно, как память медленно и верно открывает свои потайные створки, когда начинаешь углубляться в неё, погружаться в воспоминания давно минувших дней», – подумал он, прекратив запись.
Это как мистический бег пятками назад, похожий на перемотку киноплёнки в обратную сторону, который ускоряется, внезапно высвечивая такие памятные залежи, что возникшие перед тобой события, окрашенные ностальгической тоской, кажутся нереальными. Оказывается, детство – самое богатое по яркости чувств и полноте эмоций время. И не важно, трудно ли было, сыт ты был или голоден, любили тебя или терпели, нуждался ты или был пресыщен, – жизнь принималась такой, какой была, впитывалась и познавалась с огромным интересом через радость, удивление, боль и страдание.
Олег вспомнил и явственно представил внутренним зрением Удельный