Гори, гори ясно. Карина Вран
мои представления о злодеях далеки от реальности. И матерые убийцы, если не все, то через одного, рассказывают своим жертвам несмешные анекдоты, с сожалением твердят о неприятной, но жестокой необходимости. Дымят, как паровоз. А вне своей преступной деятельности заботятся о больных родителях. Как знать.
– Не беспокойтесь, меры уже приняты, – по-своему истолковала мою гримасу Палеолог. – К даме приставлена сиделка. Без пригляда она не останется.
– Когда наблюдение утратит актуальность, – я плеснул себе водички из графина, выпил одним глотком в попытке смыть воображаемые соль и горечь. – Что тогда?
Хозяйка повела плечами.
– Покон запрещает посягать на детей и родителей, – с серьезностью проговорила она. – Пусть эти люди не из мира Ночи, но вреда той женщине никто не причинит.
«Хотя бы так», – подумал я. Горчить на языке стало чуть меньше. И то еще утешило, что, случись мне набедокурить в этом самом мире Ночи, его представители не отыграются на моей родительнице. Жаль, нельзя быть уверенным в том же относительно обычных людей.
– Не отказался бы побольше узнать про этот Покон, – со всей вежливостью спросил я.
– С этим вам, Андрюшенька, к ведающим обратиться стоит, – отозвалась она. – Или к покровителю. Иным чужого подопечного наставлять не след.
Я представил, как обращаюсь с тем же вопросом к ведьме Злате, поежился. Решил, что лучше будет потолковать с планетником.
– И снова благодарю вас за беседу и ужин, – наклонил голову – она у меня не отвалится, а уважения не бывает много. – Сегодня снова обещают грозу, хотел бы обернуться до ее начала.
Палеолог довольно резко подняла руку в останавливающем жесте.
– После нашего с вами прошлого разговора у меня остались сомнения, – после недолгих раздумий сказала Федя Ивановна. – Великое множество сомнений. Верно ли я поступила, умолчав о том, что мне известно… Ведь тот, кто выступал носителем семейной истории, более не может ни о чем поведать.
Что да, то да – отец унес с собой в могилу все те знания о семейном древе, которые мне бы пригодились. Не зря же Кошар неоднократно намеками про кровь разбрасывался. И неспроста дядька Демьян что-то в доме своем деревенском накрутил. И домовика застращал…
– Ваш род был уважаем и известен, – не дождавшись от меня иной реакции, кроме задумчивости, продолжила хозяйка. – В пору величайшего своего могущества – весьма влиятелен. Не стану утомлять деталями. Возникнет интерес – ознакомитесь с книгой, я для вас одну подготовила.
Она поднялась с дивана, прошлась до книжных полок. Вернулась с томиком в зеленом переплете. Я поблагодарил, недоумевая: мне-то говорили, что фамилия нашей семьи из семьи «мастеров лаковых дел» пошла. Художников-живописцев. Какое влияние, какое могущество у людей искусства? Нет, может, я чего-то не понимаю, и вообще зря ловил мух на уроках истории, но… Как-то не вязалось одно с другим.
– Скажу сразу: я к истории вашего рода никакого отношения