Смерть на земле горшечника. Эллис Питерс
и стремлений не осталось и следа. Нельзя было не заметить и развалившуюся, разграбленную печь для обжига и не вспомнить при этом, что тут совсем недавно трудился гончар – обжигал в печи свои изделия, а теперь этот очаг холоден и пуст. Люди, жившие здесь, когда-то были счастливы, они радовались, глядя на плоды труда рук своих, и на этой же земле они страдали, а в итоге остались лишь осколки прошлого – холодные и равнодушные.
Кадфаэль обернулся и посмотрел вдаль: перед ним простирался широкий луг, солнце поднялось уже высоко и высушило влажную траву, туман исчез, а пестрые краски полевых цветов сверкали среди увядающих колосьев. Птицы возились и щебетали в ветвях деревьев, и тягостное впечатление как-то само собой рассеялось.
– Так каково будет твое мнение? – спросил брат Ричард.
– Думаю, стоит сеять озимые. Сперва один раз пропахать глубоко, потом – по второму разу, и тогда уже засеять поле пшеницей и бобами. Хорошо бы перед вторым вспахиванием удобрить почву.
– Да, ты прав, – согласился брат Ричард и стал спускаться по склону к сияющей в солнечных лучах излучине реки, где виднелись невысокие утесы из песчаника.
Кадфаэль шел следом за своим товарищем, сухая трава шелестела у него под ногами – как будто издавала протяжные, ритмичные вздохи. Монаха снова охватила печаль. «Как только земля будет вспахана, ее надо сразу же засеять, – подумал он. – Пусть на том месте, где стоит разрушенная печь, зазеленеют молодые всходы. Надо бы также либо сломать дом, либо пустить в него арендатора, чтобы присматривал за садом. А может, лучше распахать весь участок целиком? Но все равно, само название – Земля Горшечника – будет напоминать о прошлом».
В самом начале октября монастырскую упряжку из шести волов, вместе с тяжелым плугом с большими колесами, переправили на другой берег реки, и на бывшем поле Руалда была проведена первая борозда. Начали с верхнего угла участка, вблизи ветхого дома, и прежде всего вспахали землю, над которой нависали густые заросли ежевики, служившие защитной полосой. Погонщик волов понукал животных, которые неторопливо двигались вперед, плужный резец глубоко входил в почву, лемех рассекал спутанные корни, и бортовые отвалы с силой вздымали землю и переворачивали ее, словно высокую пенящуюся волну. От земли исходил терпкий запах, а от дыхания разгоряченных волов шел пар. Брат Ричард и брат Кадфаэль пришли поглядеть на начало работ. Аббат Радульфус благословил плуг – и все предвещало хороший урожай. Первая прямая борозда была проведена во всю длину поля, она была густого черного цвета и особенно выделялась на фоне поблекшей осенней травы. Пахарь, гордый своим искусством, развернул длинную упряжку, намереваясь пахать теперь в обратном направлении. Ричард был прав: земля оказалась не слишком твердая, значит, работа будет спориться.
Кадфаэль удовлетворенно кивнул и направился к осиротевшему неухоженному дому. Подойдя, он заглянул внутрь. Через год после того, как жена Руалда отряхнула