Тайны митрополита. Роман Злотников
да не было и речи о том, чтобы на соседей идти или, тем паче, в полон сгонять народу тьму-тьмущую. То княжья воля была, с благословления моего. На наших душах грех тот, – жестом остановил он собравшегося что-то сказать Булыцкого. – Еще неведомо, что было бы, кабы по воле твоей Тохтамыша казнили да на Орду пошли бы! – повысил он голос, да так, что стоящий в дверях Ждан предпочел исчезнуть в предбаннике.
– А у соседей что же? Купцов отправить за харчем, да и дело с концом, – сбавляя накал, вставил Булыцкий. – Не везде же Тохтамыш прошел! У соседей вон скупиться!
– Так и сказано же тебе; неспокойно нынче стало, – успокоившись, отвечал Киприан. – Оно по лесам теперь лихих – прорва. С земель своих сорванные да на погибель оставленные, потикали от воевод княжьих. Караваны купеческие с дружинами только и ходят. А к каждому-то купцу по ратнику и не приставишь.
– Ну и дела, – только и развел руками пенсионер.
– Вот такие дела, – отвечал ему Киприан.
На том и закончили. Раскланявшись с хозяином, старцы покинули келью, оставив Николая Сергеевича наедине со своими думами невеселыми.
– Грех оно великий, в грядущее заглядывать, – оторвал его от размышлений Ждан. – А почему все? Да потому, что переладить по-своему все – соблазн велик, да судьбы чужие переправить.
– Тебе-то что с того?
– Мне – страх за тебя, Никола, – подумав, отвечал парнишка. – Ты-то как лучше все хочешь; без умыслу злого. Вон, даже Сергий говаривал: от Бога ты, но не от диавола. Тебе знание твое видится во благо для княжества Московского, а кому оно – себе в угоду лишь. А почему все так? Да потому, что слаба людина перед соблазнами; хочется себя наравне с Богом поставить, да все твоими, Никола, стараниями.
– Ну так и что, – усмехнулся в ответ пенсионер. – Руки, что ли, на себя наложить, чтобы знаниями своими в грех не вводить?
– Что ты, Никола! – замахал руками парень. – Грех великий! И свою душу замараешь, и на место святое грех наведешь!
– Значит, других с панталыку сбивать?
– Молиться тебе, Никола, надо. Молиться, – с жаром подался вперед парнишка. – А почему все? Да потому, что очищает молитва смиренная душу от скверны!
– Молиться, – усмехнулся в ответ тот. – Святая ты, Ждан, душа, да на том уже и спасибо.
Уже на следующий день приморозило и выпал первый снег. Обильный. Добрый. Щедро засыпав студеную землю, он, переливаясь и серебрясь на солнце, наполнял все вокруг светом, бережно укрыл ветви деревьев и смерзшуюся землю. Засобирался назад в Москву Киприан. Благословив Радонежского и Николая Сергеевича, он, погрузившись в сани, отправился восвояси, оставив в покое и уже почти восстановившегося трудовика, и утомленного Сергия.
Вслед выпавшему первому снегу вскоре вновь пришла распутица. Прихваченная было морозцем земля взбухла, превратившись в кашу, да так, что и самые утоптанные тропинки разом негожие стали для ходьбы; ну не дорожка, а тина