Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы. Герберт Фейс
советской стороны были несправедливыми, а требования завышенными. Но его ответ был выдержанным, а тон примирительным. Он не отрицал, что тактика немецких войск была различна на Западном и Восточном фронтах в тот короткий период времени (около 48 часов) между подписанием Акта о капитуляции и окончательным завершением боевых действий. Придерживаясь твердого убеждения, что великий триумф коалиции не должен быть омрачен взаимными упреками, он немедленно направил послание советскому Верховному главнокомандованию и в Вашингтон. В своем ответе советскому командованию он попытался откровенно объясниться.
«Я уверен, – писал он – что вы поймете, что мы честно придерживались договоренности не заключать сепаратного мира. Когда началась всеобщая капитуляция вражеских войск на наших флангах, я продолжал наступать в центре с целью выйти на встречу с Красной армией. Продвижение было приостановлено после получения заявления советского командования, что сосредоточение значительного числа войск в данном районе боевых действий неизбежно приведет к путанице и сумятице. У нас не было ни малейшего намерения договариваться с кем-либо об условиях сепаратного мира, и мы поступали так в полном соответствии с пожеланиями России.
Когда в 2.40 утра было подписано соглашение о безоговорочной капитуляции, копией которого вы располагаете, еще до того, как прибыло ваше послание, мы потребовали от немецкого командования сообщить нам о времени и месте подписания этого документа в более официальной обстановке. Я был бы рад прибыть в Берлин завтра, в назначенное маршалом Жуковым время, который, как я понимаю, будет представлять советскую сторону…
Мое единственное желание покончить как можно быстрее со всеми формальностями при полном взаимопонимании».
В своем послании в Вашингтон он ставил в известность Военное министерство США о письме Верховного главнокомандования Красной армии и о своем ответе. Он добавил, что ему, возможно, будет необходимо выехать в Берлин для официального подписания Акта о капитуляции, если того пожелает советское командование. Более того, произошедшие события заставили его изменить первоначальные намерения о сроках публичного объявления о капитуляции. Теперь он полагал, что следовало бы с этим подождать до получения окончательного согласия русских.
Советское руководство требовало отложить официальную церемонию. Сталин в своем ответе Трумэну и Черчиллю выражал неуверенность, что приказ немецкого Верховного командования о безоговорочной капитуляции немецких войск на Восточном фронте будет выполнен незамедлительно. Он опасался, что заявление о капитуляции может быть преждевременным и вводящим в заблуждение. Поэтому предлагал отложить ее до тех пор, пока не будет подписан Акт о капитуляции в Берлине, и тогда можно будет уверенно сказать, что немцы прекратили сражаться. Антонов отправил Эйзенхауэру еще одно письмо с той же самой настоятельной просьбой.
Однако