Еловый блокнот. Катерина Ольшина

      Смачно целует боль в макушку меня.

      Бьет с размаху – пощечину мне – разлукой!

      Рыжий и бестолковый Тяни-Толкай

      Обжег копыта о паперть, поранил руку.

      Рога все длинней и тянутся в вышину —

      Туда, где ястребом я вонзалась в громы.

      И думалось мне, что не ветер, а я крушу

      Этих глыб белесых небесные легионы.

      Не нищенкой с протянутою рукой —

      За любовью. Требовала! Горела!

      Рвала струны арф, и достался такой лихой,

      Такой огнедышащий зверь с человечьим телом.

      Изгрыз он меня и выплюнул кости в овраг,

      Помахав хвостом своим куцым, скрылся.

      А я все твердила: «любимый и милый враг,

      В последний-ка раз поцелуй ты мои ресницы!»

      Но я шире неба и тяжелее звезд,

      Вернее клубка Ариадны и тоньше улыбки сфинкса,

      И голос мой укрепился и дар подрос,

      И мчусь я вперед Артаксерксовой колесницей.10

      У меня сотня ног и не меньше десятка рук,

      Я ползу скарабеем на новые Эвересты.

      Святой сказал: «Если пустыня вокруг,

      Значит, ты искушаешься в этом Христовом месте».

      Пусть боль застоялась в дельтах моих рек,

      Огонь фениксов растревожит ее кадило.

      На самом деле, я всего лишь маленький человек,

      Которого тьма пока что не победила.

      В гуденье и рой падала босховских чудищ.

      Плутала, как Данте в адовой белизне.

      Когда ты «Честер» свой до конца докуришь,

      Я буду сном твоим и растворюсь во сне.

      Последнее – преданная.

      Последнее – гордость.

      Стихо-Творение.

      Трав прорезь.

      На сокровенное

      Зло посягнувшее —

      Черною пеною

      Лучшее рушило.

      Только архангел

      Сбросил покров

      В бездны забвенья

      Ров.

      Звонко поет света тропарь,

      На шее ее – янтарь.

      В леса заповедные —

      Годы дивные —

      Древними ведами,

      Вечными книгами

      Канули. Молча, стоят