Гуси лапчатые. Юмористические картинки. Николай Лейкин
там к тебе, Тит Савич, наниматься пришел, – сказала купцу Ледошкину жена, робко заглядывая в кабинет, где купец, проснувшись после после обеденного сна, «валандался» на диване в ожидании самовара. – Только лик-то у него какой-то невообразимый.
– А что?
– Да зверский. Словно он надулся и жилится, а глаза совсем вон и даже перекосило. Не то облизьяна, не то пес мордашной породы, и голос словно в бочку…
– Это-то и хорошо. У аристократов всегда такие повара, а мне такого и надо. В таком виде он будет украшение кухни. Давно я о зверском поваре мечтал.
– Полно, да после него и есть-то страшно.
– Ничего-то ты, посмотрю я на тебя, не понимаешь. Учу, учу, а все не впрок. Ну, как с тобой после этого на аристократической ноге жить? Ты должна чувствовать, что ты уже не прежняя Анисья Пантелевна, а коммерции советница. У тебя вон настоящий генерал, как у модной дамы, даже руку целовал, а тебе все равно. Повар чем страшнее из себя, тем он больше ценится. Ну, вели его сюда в кабинет позвать! Сейчас ему наем будет.
– А мне можно послушать?
– Слушать-то слушай, но только в разговоры не ввязывайся и держи себя солидарно.
Вошел повар, поклонился и икнул, придержав рукой подбородок. На вид это был совсем бульдог, стоящий на задних лапах и облаченный в сюртук. Глаза были красны, навыкате, и вращал он ими необычайно.
– Чего ты икаешь-то? – спросил повара купец, пристально рассматривая его с ног до головы и даже ткнув его в плечо кулаком, как бы желая испробовать, крепок ли тот на ногах.
– Жена испортила, и завсегда об эту пору икота… – прохрипел повар, прикрывая рукой рот.
– На вид ничего, совсем графского закала… – пробормотал купец себе под нос. – Что это у тебя глаз-то?.. – спросил он.
– А это еще в юности гусь мне кусок мяса вырвал. Резал я гуся…
– Ты не пьешь ли, смотри…
– А вот как, господин… Поставьте сейчас запечатанную четвертную передо мной и заприте меня с ней на ночь – как была, так и останется, при всем своем нетлении. Водка мне даже претит. Мы поведения трезвого.
– А что ж от тебя попахивает таково сильно?
– Это пивом-с… Без пива нам, действительно, нельзя, потому, учтите сами, все около плиты. Стомит, ежели без пива. Коньяк малость потребляю… И то потому, что он в кушанья идет, так для-ради пробы.
– Ну, и коньяком можно нализаться…
– А мы берем его в рот на скус по нашему поварскому званию и сейчас же сплевываем. Насчет этого будьте покойны… Соблюдение трезвости у нас обширное.
– Мне главное, чтоб не до упаду…
– На ногах тверже меня и поваров нет. Аттестаты имею…
– Ты по аристократам-то служил ли?
– Помилуйте, мы ниже генеральской кухни не унижались. У графа Бабурина шесть годов выжил. И посейчас бы существовал, да интрига от мясника оказалась. У княгини Звонецкой год… там с дворецким не поладил. У Зверообразова… Там я на кулебяшном положении. По кулебяке и заливным мы первые в Питере. Такой заливной оттяжки ни у кого, кроме меня, не встретите… Чиста, как слеза… Но