Детективная зима. Наталья Александрова
не остановило, он таки полез искать воду и в итоге нашел ее, провалившись в ледяное месиво прямо в одежде и обуви. Обратно бежал по пояс мокрый, стуча зубами и выплевывая нехорошие слова. А дома, понятное дело, слег.
– Иннннннн…
Я наклонилась, чтобы расслышать страдальческий шепот.
– Я знаю, что мне поможет, – прохрипел Кулебякин.
– Папин ремень! – вырвалось у меня.
У моего папы, бывшего кадрового военного, есть прекрасный кожаный ремень с крепкой пряжкой. Помнится, один его вид очень, очень помогал нам с братцем Зямой. В веселом детстве, бывало, только посмотришь, как папа с намеком взвешивает в руке этот армейский аксессуар, и мигом выздоравливаешь душой и телом!
– Папин, да. – Денис услышал только первое слово. – Свари глинтвейна, а? Только точно по рецепту Бориса Акимовича.
– Кулебякин, ты в своем уме? – возмутилась я.
И тут же себя осадила: что я спрашиваю, в каком уме, откуда бы ему взяться?
Мужчины – они порой как малые несмышленые дети. Особенно это, как ни странно, касается мужчин героических профессий. Чем сильнее и крепче мужик, тем скорее он растекается в лужицу, столкнувшись с тем, что казалось ему невозможным – физическим недомоганием. Я это по своему папе-полковнику знаю: стоит только ему увидеть, что столбик термометра переполз за 37, он ложится помирать. На 37,2 костенеющими пальцами ищет ручку и бумагу – писать завещание, на 37,5 прощается с родными и близкими.
И Кулебякин такой же. С той разницей, что он при температуре 37,3 еще и бредить начинает.
– Какой тебе глинтвейн?! Теплый чай с малиной, вода с лимоном, молоко с медом на ночь – и все, даже парацетамол дают только при температуре выше 38!
– Парацетамола не надо, – согласился Денис. – И молока тоже, не люблю я его, особенно с пенкой. Свари глинтвейн, Индюш, ну, пожалуйста! Вот увидишь, это меня сразу поставит на ноги!
Я задумалась. Эффект плацебо никто не отменял. Если больной убежден, что глинтвейн его вылечит, возможно, так и будет. А мне разве трудно сварить кастрюльку вкусного зимнего пойла?
– Но обязательно по рецепту Бориса Акимовича, – уяснив, что я практически согласилась, уточнил Кулебякин и успокоенно откинулся на подушку.
А через минуту засопел, погрузившись в сладкий – судя по легкой улыбке – сон!
– Вот что предвкушение глинтвейна животворящего делает, – уважительно пробормотала я и тихо, чтобы не скрипнули сначала диванные пружины, а потом половицы, встала и вышла из комнаты.
– Мой рецепт глинтвейна? Пожалуйста. – Папуля нисколько не удивился ни звонку, ни вопросу. – Возьми кастрюльку, смешай в ней палочки корицы, горошины перца, бадьян, гвоздику, нарезанный имбирь и мед. Потом залей эту пряную смесь клюквенным соком…
– Так, все понятно. – Я внимательно выслушала папулю, но не стала за ним записывать.
Как и следовало ожидать, фирменный рецепт родного кулинара-изобретателя мне не подходил. Половины нужных ингредиентов я в нашем сосновом бору днем с огнем не