Девочка из города. Любовь Воронкова
кухне хозяйка топила печь. Весёлые отблески огня играли на стене. На печке кто-то сладко посапывал. Валентинка заглянула туда. Краснощёкий вихрастый парнишка крепко спал, оттопырив губы.
«Романок! – вспомнила Валентинка. – А где же девочки?» И тотчас почувствовала, что на неё кто-то смотрит. Валентинка приподнялась, оглянулась. Солнечные полосы на стенах стали ярко-жёлтыми, на замороженных стёклах заиграли огоньки. Солнечный денёк начинался на улице!
А из угла, из-за спинки грубой деревянной кровати любопытными глазами глядела на неё рыжеватая девчонка. Светлые косички, будто рогульки, торчали кверху. Валентинка узнала Таиску.
– А твои тётеньки ушли! – сказала Таиска.
Валентинка встревоженно оглядела избу:
– Ушли? А меня… А я как же?
– А ты у нас будешь жить. Мне мамка сказала. Тебе хочется у нас жить?
– Не знаю. Мне всё равно.
– А ты немцев видела? Они страшные?
Валентинка молчала. Когда начинали говорить про немцев, у неё каменело сердце. Но Таиска не унималась:
– А немцы прямо к вам в дом приш- ли, да?..
Из кухни появилась мать.
– Это кто здесь про немцев затеял? – сердито сказала она. – Больше разговоров не нашли? Картошка сварилась, вставайте чистить!
Потом подошла к Валентинке и ласково спросила:
– Отогрелась?
Таиска живо соскочила с постели и растолкала Грушу. Груша поднялась лениво. Она была пухлая, белая, похожая на булку. Она одевалась, а сны всё ещё снились ей. Далёкими глазами посмотрела она на Валентинку: может, и Валентинка ей тоже снится?
Девочки уселись возле чугуна с картошкой. Над чугуном поднимался горячий пар.
– Мамка, гляди-ка! – шепнула Таиска, показывая на Грушу.
Груша в полусне вместо ножа взяла ложку и водила ею по картошине. Мать и Таиска громко рассмеялись.
Груша очнулась, бросила ложку и сказала:
– Тогда пусть и Валентинка встаёт картошку чистить. Старшие чистят, а она нет?
– Вставай, дочка, пора! – сказала мать.
Валентинка с сожалением вылезла из-под тулупа. Она умылась над кадкой и тоже подошла к чугуну.
Как чудно! Чужая женщина зовёт её дочкой. Значит, и Валентинка должна называть её мамой?
Валентинка чистила горячую картошку, обжигала пальцы, а сама то и дело взглядывала на хозяйку. Худенькая женщина с гладкими светло-русыми волосами. На лбу у неё три морщинки. Сквозь рыжеватые ресницы весело поглядывают яркие синие глаза. Может быть, она добрая… Только совсем, совсем не похожа она на молодую черноволосую Валентинкину маму.
«Мама! Мамочка!..»
Страшный дед. Таиске попадает от матери
Дверь хлопнула. Кто-то вошёл в избу. Валентинка оглянулась и чуть не уронила картошину. Лохматый старик, который пригрезился ей вчера, стоял у порога и снимал полушубок.
– Кто это? – прошептала она.
– Это наш дедушка, – ответила Таиска. – Отцов отец.
Какие густые, белые у него кудри! И какие