Исключение из правил. Ольга Златогорская
резко ответила Настя. – Потому что нечего думать, что бедные сиротки только и мечтают, как попасть в семью. Не мечтаем мы. Ясно?
Я пожал плечами:
– Ясно…
Настя сразу успокоилась.
– Ладно, Тоха, не сердись.
Я и не сердился. Снова пожал плечами.
Настя добавила:
– Я просто злюсь на этих… Ходят к нам и думают, что мы им рады.
– Но вы же не говорите, что им не рады, – не удержался я, хотя чувствовал, что не надо спорить.
– Не говорим, – хладнокровно отозвалась Настя. – Это тебе бабушка все купит. Карту транспортную пополнит и денег на мобильник закинет. А у меня бабушки нет.
Я заткнулся.
Настя не ждала, что я как-то закончу разговор. Ей, как всегда, хватило и того, что я перестал спорить. Она легко вскочила и потянулась.
– Поехали?
И мы поехали на другой конец Москвы.
В метро Настя не болтает. Видели, как едут парни с девчонками, на весь вагон переговариваются и регочут? Настя не из таких. Она просто молча находится рядом. Не отодвигается, даже если в вагоне полно места. Но и не придвинется, не возьмет за руку. Между нами всегда будто лист поролона. Мягкий, но непроницаемый.
Я смотрел на ее отражение в окне напротив – Настя не любит, когда на нее пялятся – и пытался понять, о чем она думает. В метро у нее лицо всегда очень сосредоточенным делается, как будто она строит траекторию движения. Или высчитывает средний градус глобального потепления в связи с вырубкой лесов Амазонки.
Чем дальше от центра, тем меньше людей. Мы спокойно сидели в полупустом вагоне.
Вдруг Настя наклонилась к моему уху и спросила:
– Как думаешь, если кит со слоном подерутся, кто победит?
Я поймал себя на том, что моргаю. Со стороны это, наверное, выглядело глупо.
А Настя тихонько засмеялась и снова сказала мне прямо в ухо:
– У тебя просто вид был такой серьезный, словно ты глобальные проблемы современности решаешь. Не удержалась, извини.
Пока я искал, что ответить, мы приехали. Вышли на поверхность, и за нас сразу же принялся ветер. Холодный, резкий.
– Ого! – Настя поглубже натянула шапку. – Ничего себе здесь дует. Это потому, что мы на севере?
– Это потому, что мы на водохранилище. Тут мало домов и воздух влажный.
Я поднял капюшон ветровки. Ветер тут же сбросил его. Я надел капюшон снова и затянул шнуровку. Закрыл глаза. Сейчас надо пройти между двумя домами, там будет дорожка…
– А я так не думаю, – ввинтился мне в уши вредный Настин голос. – Москва же огромная. У нас, на юге, теплее. Ты вообще знаешь, что на юге всегда теплее? Географию изучал?
– Не всегда, – не удержался я. – В южном полушарии теплее на севере. Он ближе к экватору. А на юге – Южный полюс, самое холодное место планеты. Географию изучала?
Настя сердито фыркнула, сунула руки в карманы и отвернулась. Спина у нее стала ровная, как доска.
Ох, зря я ее срезал. Она терпеть не может проигрывать, даже в шутку. Я быстро добавил:
– Хотя ты права, тут все по-другому. Даже роза ветров. Ветер-то северный. А у нас западный с утра был.
Настина