Разберёмся по-семейному. Виктор Галданов
минуты.
– Ага, – Барский перебросил сигарету из одного угла рта в другой. – А что там за финансовые трудности у Лифшица?
– Насколько нам известно, у него восемь-девять тысяч долга в подпольных казино по всей Москве. Обычно казино не играют в долг, предпочитают сразу получать наличными. Но он считался роскошным, состоятельным клиентом, и с него брали расписки. Многие из этих долгов он сделал довольно давно. У нас тут есть один специалист по азартным играм, Боря Баторин. Считается, что долговые обязательства, которые он держит, составляют тысяч семнадцать баксов. Мы с ним потолковали пару часов назад.
– Баторин? И что же он говорит?
– Заявил, что ничего не знает. Признался, что Лифшиц ему должен, но говорит, что не очень беспокоится. У того и раньше были трудности, но он как-то выкручивался.
– На этот раз ему не достанутся деньги Наташи Малютиной. Можешь так и передать этому козлу, – угрюмо сказал Барский.
– Хорошо. Будь спокоен. Это останется между нами. Деньги не уйдут из вашей семейки.
Барский протянул руку и ухватил Сияпина за рубашку.
– Кто-нибудь помоложе был бы сейчас уже без зубов, – негромко сказал он.
Сияпин вырвался и с сожалением взглянул на место, где совсем недавно была пуговица.
– Ладно, ладно. Пошутить нельзя.
– Сказать, чем пахнут твои шутки? Рассказывай дальше.
– Хорошо. Да, собственно, и осталось-то немного. Мы знаем, что Лифшицу нужны деньги, знаем, что должает он не в первый раз, но раньше он как-то устраивался. И теперь нам захотелось узнать, где он доставал деньги раньше. – Он написал что-то на листке блокнота, оторвал и передал Валерию. – Это шалавы, с которыми он встречался больше двух раз за последние месяцы. Мы их проверяем. Пока ничего нет.
Барский покачал головой.
– Иногда у меня возникает вопрос, что у некоторых в голове вместо мозгов? Перед вами игрок, постоянно нуждающийся в деньгах. Можно предположить, что ради баб и бабок он пойдет на что угодно. И, несмотря на это, он получает допуск к секретной оборонной работе.
– Не жди от меня утешения, – раздраженно ответил Сияпин. – я об этом казанове вообще услышал в первый раз, только когда он пропал. Он у них считался гением, вундеркиндом или чем-то в этом роде. Институт он закончил в двадцать лет и к тому времени был, насколько я знаю, автором тридцати научных работ. Возможно, через месяц он бы эмигрировал в Израиль, как и вся его родня, но его вовремя призвали в армию и, к счастью, не отправили в стройбат, а заперли в «почтовый ящик», закрытый завод, он же научно-исследовательский институт электронно-вычислительной техники. Его профессор, подрабатывавший в МГУ, а в основном вкалывавший в «почтовом ящике», уговорил директора забрать юношу к себе. И уж там-то он себя показал! Истерики, вопли, наглые выпады в адрес начальства, вопиющие нарушения трудовой дисциплины и неприкрытое хамство в адрес руководителей завода, а также страны, партии и правительства.
– И ему все это спустили с рук? – удивился Барский.
– Более