.
Мы поднимемся наверх или доставим всем удовольствие и сделаем это на ковре?
Рон Каммингс, подвинувшийся поближе к сцене, рассмеялся. Патриция Маккардл снова взмахнула рукой, на этот раз попав Гарденеру по уху.
Она произнесла голосом низким, но отлично воспринимаемым всеми в комнате:
– Я не ожидала ничего лучшего от человека, который пытался застрелить свою собственную жену.
Гарденер посмотрел вокруг, увидел Рона и сказал:
– Прошу прощения, можно? – и выдернул бокал из руки Рона. Одним быстрым, ловким движением он запустил два пальца в вырез черного платьица Маккардл, оно было эластичным и легко оттягивалось, и плеснул виски внутрь.
– Замечательно, дорогая, – сказал он и повернулся к двери. Он решил, что это был наилучший выход, на который он мог надеяться при данных обстоятельствах.
Трепл все еще стоял, застыв, с кулаками, прижатыми к груди, рот изгибался в «О» и затем расслаблялся.
– …сердце… – просипел он снова Гарденеру – Гарденеру или любому, кто услышит.
В другой комнате Патриция Маккардл пронзительно кричала:
– Я в порядке! Не трогайте меня! Оставьте меня одну! Я в порядке!
– Эй, вы!
Гарденер повернулся на голос и получил удар Теда в верхнюю часть щеки. Гарденер проскочил большую часть пути по передней, цепляясь для баланса за стену. Он стукнулся о стойку для зонтиков, ударился о нее еще раз, затем толкнул входную дверь так сильно, что задрожало оконное стекло.
Тед шел к нему через переднюю, как борец с хулиганами.
– У моей жены в ванной комнате из-за вас истерика, и если вы не выйдете отсюда прямо сейчас, я вас изобью, болван.
Чернота взорвалась, как сгнивший, полный газов пакет с кишками.
Гарденер схватил один из зонтиков. Он был длинный, сложенный и черный – зонтик английских лордов, если такой бывает. Он побежал на Теда, на этого малого, который хорошо знал, каковы ставки, но который шел вперед во что бы то ни стало, почему бы и нет, семь выплат уходят за машину и восемнадцать за дом, так, в самом деле, почему бы и нет? Теда, который рассматривает шестисотпроцентный рост лейкемии только как факт, который может огорчить его жену. Тед, старый, добрый Тед, и как повезло старому доброму Теду, что в передней вместо охотничьих винтовок оказались зонтики.
Тед стоял, глядя на Гарденера, глаза расширились, челюсть отвалилась. Вид упоенного бешенства дал простор неуверенности и боязни – боязни, приходящей, когда вы решаете, что вам делать с иррациональным.
– Эй…
– Caramba, скотина! – пронзительно закричал Гарденер. Он взмахнул зонтиком и затем ткнул им Энергетика Теда в живот.
– Эй! – задохнулся Тед, перегибаясь. – Стой!
– Andale, andale![1] – завопил Гарденер, начиная колотить Теда зонтиком спереди и сзади, сзади и спереди, сзади и спереди. Ремешок, охватывающий надетый на его руку зонтик, расстегнулся. Зонтик, еще сложенный, но уже свободный, заполоскался вокруг руки. – Arriba, arriba![2]
Тед
Да пошел ты!
Давай, давай!