Семь ночей с тобой. Валерия Сказочная
на вошедшего, а на окно. И вправду темно…
Растерянно поднимаюсь с кресла, чувствуя на себе прожигающий взгляд… И только тогда, наконец, смотрю на человека, который будет пользоваться мной семь ночей подряд.
Если это, конечно, вообще он. Потому что в моих размытых представлениях это мог быть кто угодно, но не этот неожиданно красивый и молодой мужчина. На вид ему тридцать, вряд ли сильно больше.
Хорошо сложенный высокий брюнет, который и без финансового состояния наверняка действует на наивных девушек, как магнит. Такие мужчины обычно разбивают сердца, а не заказывают элитных проституток на дом. И да, в глазах этого незнакомца я отношусь именно к ним.
Наши взгляды скрещиваются, и на глубине синих потемневших глаз я вижу сначала лёгкое удивление, которое чуть ли не сразу заменяется вожделением. Даже не так – похотью. Я мгновенно чувствую себя вещью для удовлетворения потребностей.
– Покажи себя, – сипло требует Мирон.
Его голос довольно глубокий и по-особенному низкий. Приказ – а это, безусловно, именно он – даже какой-то чувственный. И в целом куда более безобидный, чем мог бы быть.
Но я топчусь на месте, стараясь больше не смотреть ему в глаза. Ведь от него стоящего настолько близко и смотрящего настолько пристально – мурашки по коже.
Помогает лишь напоминание, что от удовлетворения этого человека зависит сразу несколько жизней. Потому опускаю руки, открывая самые интимные участки своего тела, прикрытые только бельём, которое их скорее подчёркивает.
Только с этим жестом я сознаю, что всё это время закрывала одной ладонью грудь, другую располагала на правом бедре поперёк трусов. Так себе защита, конечно. Скорее неосознанный жест был. Даже странно, что этот незнакомец никак на него не отреагировал, мог бы и высмеять.
Мысль о его реакции наконец заставляет меня действовать. Неловко кручусь, показывая себя и спереди, и сзади. Была мысль повилять попой, но не решаюсь на это. Не знаю, что имел в виду Мирон, но я позволяю себя рассмотреть. Замираю то спереди, то сзади, стараясь не думать об унизительности этого процесса.
А потом осмеливаюсь посмотреть мужчине в лицо. В его взгляде вижу насмешку, обрушившуюся на меня реальностью, которая буквально под кожей выжигается, миллиметр за миллиметром. Есть на дне его глаз что-то такое, что заставляет чувствовать себя совсем беспомощной. И это даже не говоря о ситуации, в которой я нахожусь.
– М-да… – неожиданно заговаривает Мирон. – Ты скорее нелепа в этом белье. Я думал, ты встретишь меня иначе.
Он говорит почти равнодушно, но каждое слово звучит как удар. Чувствую себя пристыженной, и уже от этого ощущения мне не по себе. Меня бездушно оценивают. Я – вещь, которая должна выполнять все функции, нужные хозяину. И как, по его мнению, я должна была его встретить?..
Делаю глубокий вдох, подавив недовольство. Приходится снова напомнить себе, что я в безвыходном положении.
– Простите… – само собой вырывается у меня, когда вспоминаю, что Мирон должен