Распятие 2.0. Евгений Горный
в одиночестве, лишь Самдан иногда заходил проведать его. Светоч расхаживал по храму и пальцами гасил ароматические палочки агарбатти:
– Какой мерзкий запах! Ты не находишь, Сет? – спросил он.
– Это всего лишь сандал, – ответила голова, парящая в центре зала. – Запах серы тебе больше нравится?
– Не то, чтобы нравится, но он более привычен,– ответил Светоч, глядя на обожженные пальцы. – Теперь к делу.
– Что ты намерен делать?
– Нам надо убираться из этой дыры. Ты накопил достаточно сил?
– Еще нет, этот кристалл не из самых мощных.
– Ладно, прибережем тебя пока, полетаем на самолетах.
Светоч открыл дверь и крикнул: «Самдан!»
Монах, склонившись, медленно приблизился, не смея поднять глаза.
– Самдан, друг мой, – сказал Светоч, – не бойся, подойди ближе. У меня для тебя есть задание.
– Какое, Светоч? – тихо спросил Самдан.
– Отправь всех братьев во все сангхи и буддистские центры, пусть расскажут о моем пришествии! Интернету и вашим видеоконференциям я не доверяю! Далай Ламе вы уже обо мне доложили, разумеется?
Самдан молча кивнул.
– Хрен с ним, потом разберемся. Эти старики закоснели в своих догмах. Но я их расшевелю, клянусь Творцом и всеми адскими планетами! А сейчас мне нужны документы!
– Документы? – переспросил Самдан.
– Да, паспорт, виза в Европу и что там еще полагается для путешествий? Только не говори, что вы этим не занимаетесь – половина монахов здесь беглые преступники с новыми личностями.
Самдан вздрогнул и отвел взгляд.
– Нам нужно будет вас сфотографировать, – сказал он после паузы.
– Без проблем. Сколько времени нужно?
– Дня три-четыре, господин!
– У тебя сутки! – отрезал Светоч и, вытолкав Самдана из зала, закрыл дверь.
Ранним утром на площадь Святого Петра в Риме вышел высокий человек в ярко-желтой робе буддистского монаха. За его спиной висел небольшой мешок. Человек неторопливо шел по каменной мостовой, рассматривая базилику Святого Петра и колоннаду Бернини. Подойдя к столпу в центре площади, он прикоснулся ладонью к холодному мрамору и закрыл глаза. По лицу человека пробежала улыбка. Когда он убрал руку, на мраморной плите остался черный отпечаток ладони. Великан снова улыбнулся и плюнул на обелиск – слюна зашипела, словно попала на раскаленный металл. Он уселся на гранитные ступени, закрыл глаза и просидел так почти до полудня. Когда он открыл глаза, площадь была полна людей, пришедших посмотреть на Папу Римского и послушать его воскресную проповедь. Кто-то глазел на монаха-великана, сидевшего в позе лотоса на ступенях у обелиска, а некоторые без стеснения фотографировались, присев рядом с ним. Монах не обращал ни них внимания.
За десять минут до полудня в окне Апостольского дворца появился понтифик. Толпа приветственно загудела. Около 20 минут он читал молитву «Ангел Господень» на разных языках, затем трижды перекрестил людей на площади и ушел. Люди стали расходиться.
– Долбаный спектакль, –