Адриан. Игорь Князький
предметов, изучаемых на этой средней ступени римского образования (с 11 лет), был следующий: помимо греческой и римской филологии изучались основы римского права, начала философии, математика, астрономия. Для успешности обучения и возможности индивидуального подхода группы у грамматиков были небольшие[15].
На третьем этапе – риторике – занятия были уже индивидуальными. Ритор должен был готовить учеников к практической деятельности на судебной или политической стезе[16].
Наш герой во время учёбы проявил такие замечательные способности, что прошёл все три этапа римского образования в течение первых двух. Жажда знаний у него была неутолимой. Для начала он «так успешно изучал греческую литературу и имел к ней такое пристрастие, что некоторые называли его гречонком»[17]. Прозвище это (graeculus) пристанет к нему всерьёз и надолго. Восприниматься оно будет по-разному: «гречонок» пусть и насмешливо, но вполне добродушно, а вот «гречишка» – пренебрежительно и зло. Всё, очевидно, зависело от интонации.
Но не только греческий язык и литературу он глубоко постиг. Родную римскую литературу знал Адриан прекрасно, очень любил астрономию. Поскольку она в те времена практически соединялась с астрологией, то всю свою жизнь Адриан увлекался астрологическими прогнозами и сам был очень высокого мнения о своих познаниях в астрологии[18]. Научившись критически комментировать литературные тексты, он выработал и критический взгляд на их авторов, решительно не воспринимая их общепринятый, казалось, совершенно устоявшийся авторитет. Девиз: «Подвергай всё сомнению» вполне мог бы быть жизненной установкой Адриана. Здесь любопытно обратиться к его литературным предпочтениям. Они ведь закладывались как раз в годы учёбы, когда он активно познавал творчество титанов прошлого. Как пишет его биограф Элий Спартиан, Адриан «любил старинный стиль, любил выступать с контроверсами. Цицерону он предпочитал Катона, Вергилию – Энния, Саллюстию – Целия; с такой же самоуверенностью он судил о Гомере и Платоне[19].
Конечно, в таком отношении к высокой классике, явном предпочтении того, что уже во времена молодости Адриана выглядело глубокой архаикой, легко увидеть самоуверенность или склонность к эпатажу. Здесь невольно вспоминается Гай Цезарь Калигула. Он, конечно, антипод нашего героя и как император, и как личность, но его взгляды на поэтов и мыслителей привести уместно. Вот что об этом писал Светоний: «Он помышлял даже уничтожить поэмы Гомера – почему, говорил он, Платон мог изгнать Гомера из устроенного им государства, а он не может? Немногого недоставало ему, чтобы и Вергилия, и Тита Ливия с их сочинениями и изваяниями изъять из всех библиотек: первого он всегда бранил за отсутствие таланта и недостаток учёности, а второго – как историка многословного и недостоверного»[20]. К этому стоит добавить и оценку Калигулой сочинений Луция Аннея Сенеки, чьи труды он называл «школярством
Там же. XVI (7).
Там же. XVII (5, 6).