Чужими голосами. Память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны. Коллектив авторов
памятник. В 2013 году вместе с членами школьного кружка «Юные краеведы» Т. М. установила обелиск на месте расстрела, написав на прикрепленной к нему стальной табличке цитату из стихотворения Максимилиана Волошина: «Наши кости сеяны, пулей мечены, саблей сечены, коньми топтаны».
Интересен пример мемориальной деятельности краеведа Н. Г. из села Калугино. С начала 1970‐х годов он записывал рассказы односельчан о событиях Гражданской войны и крестьянского восстания. Позже он издал несколько книг о восстании и сборник документальной, по его словам, прозы, посвященной любовным историям жителей Калугина. В 2010‐х годах в полях вокруг села краевед установил три памятных креста на показанных ему очевидцами местах убийств участников восстания, а также несколько памятных знаков на месте объяснений в любви или расставаний своих героев. Теперь от креста на месте расстрела красноармейцам отлично видно столбик на месте любовного объяснения местной крестьянки и заезжего цыгана. Силами Н. Г. местность вокруг Калугина оказалась размечена следами прошлого. Топография бунта оказалась привязана к топографии (вероятно, беллетризированной) истории села.
В связи с этим интересно проанализировать, каковы цели установки вернакулярных мемориалов и кто является основным адресатом мемориализации.
Согласно Эрике Досс, вернакулярные мемориалы являются вспомогательными средствами памяти. Они работают на то, чтобы сделать потерю умерших видимой, публичной и незабываемой59. Описывая спонтанные «места поклонения», фольклорист Джек Сантино, предложивший термин «спонтанная мемориализация», выделяет два аспекта их создания: коммеморацию (поминовение) и перформативность – попытку повлиять на зрителей или убедить их в чем-то60, создать социально-политическое высказывание. Также в спонтанном мемориале важна его публичность. Он приглашает к участию прохожих, которые трансформируются из пассивных наблюдателей, как в театре, в активных участников, как в ритуале61.
При исследовании спонтанной мемориализации антропологи выделяют еще две черты актов публичного поминовения, совершаемого людьми, которые не опираются на официальные образцы и не руководимы институтами. Во-первых, такие мемориалы становятся выражением локальной идентичности – попыткой почувствовать себя сообществом, имеющим право на собственный голос и объединенным общей историей.
К примеру, памятник у ручья Пьянка, установленный краеведом, по ее словам, ради сохранения памяти о погибших, постепенно стал служить объединению местного сообщества. Родственники захороненных крестьян стали обращаться с просьбой указать на новом памятнике имена членов их семей. Жительница соседнего села Шумиловка рассказала краеведу Т. М., что навещает обелиск каждый год в поминальный день: «Каждую Пасху приходит, конфеточки кладет. Я говорю: „А кто там у вас?“ „Родственники, родственники моего мужа“. Какие-то дальние
Там же. С. 18.